Как только лапа Бульки стала на раскаленный песок чужой страны, увидела палящее солнце своим карим глазом, даже её нюх, старой и уставшей собаки здесь был в силе, запахи были настолько острые, что поражали её старый и шершавый нос еще из далека. Пахло кровью и кобелем питбуля. Много улыбок и лиц, горящих и жаждущих чего-то от неё глаз, все они окружали, и всячески пытались заговорить с её новым хозяином, к жестоким рукам которого она так и не успела привыкнуть.
Холодные и зеленые бумаги зашуршали где-то поблизости, заставив голову Бульки повернуться назад. Она была одна, на этом огромном ринге, где пахло смертью и болью. Двери были закрыты, эти чужие люди говорили на незнакомом и жестоком языке оттуда, с высока. Булька слышала только их смех, видела их радостные глаза, и никак не могла понять, что она теперь для них будет зрелищем.
Через некоторое время дверь напротив открылась, с неё вышел низкий мужчина, и выпустил стаффошира, который смотрел на растерянную и разбитую Бульку злыми, и полными ярости глазами.
Люди кричали, орали, махали руками, а Булька не могла ничего понять, она смотрела то на них то на кобеля стаффа, то на песок который жарил её теперь уже не такие теплые как тогда на родине, а холодные лапы.
Кобель приближался к ней немного оскалив свои белые зубы, люди продолжали кричать, горячее солнце только сильнее накаляло страх, который все увидели, в глазах беззащитной собаки - Бульки.
Когда стаф приблизился, а крики людей становились все громче и громче, Булька в последний раз посмотрела на нового хозяина, он смеялся так громко, и никто, абсолютно не одна душа не пожалела обычную дворнягу, которая тут, на огромном поле, после семидневного перелета с родины, упала и истекла кровью под зубами стафа.
Когда острые зубы перестали трепать кусочки плоти Бульки она увидела своего хозяина, не нового, а того который носил грязную фуфайку и брал Бульку с собой на рыбалку, она в последний раз мечтала услышать из его обветренных губ свое имя, прислониться к его огромному башмаку, своим маленьким тельцем, почувствовать на тонкой шкурке прикосновение его нежных рук, верила и глаза её горели надеждой.
Тот огонек в её глазах горел в чужой стране немного дней, она лежала уже вторую неделю на жарком песке, с открытыми глазами.
Такая неприметная, маленькая и мертвая.
