Роберт Пенн Уоррен, "Соседский ребёнок"
Дитя дефективно, ведь мать его принимала
таблетки* чтобы себя не угробить
при семерых исчадиях в грязной трущобе--
напрасно, плохо: вышел этот урод малый.
Сестре двенадцать. Красива, хоть икону пиши.
Она с уродом весь день, сама любовь, как в сказке.
Научила его делать "чао" по-итальянски.
Он руку корчит с приветом. Она улыбается от души.
Иду мимо-- и это благолепие меня бесит.
Ненависть в сердце? Дура, она не знает, как трудно
и невесело оправдаться или смириться с гру`дой
уродливой жира или с естества местью.
Свободен ли, тесен этот, особый покрой
красоты благословения? Нам надо верить, надеяться, что
мудрость души сродни красоте, пока та течёт,
не распылена в прибое бури мировой!
Я думаю о вашем диве вне имперских, звёздных взысков и стремнин.
Я тяну улыбку, "чао-чао" говоря, и размышляю: "Это миръ".
перевод с английского Терджимана Кырымлы
* по-моему, не противозачаточные, а печально известное побочными эффектами седативное снотворное "талидомид"; погуглите "талидомидовая трагедия", --прим. перев.
оригинальный текст см. антология "Американская поэзия в русских переводах. XIX- XX вв.", Москва, "Радуга", 1983, стр. 348. Там же перевдо О.Чухонцева:
"... Пусть венчик радости твоей-- ориентир
Здесь, где империи крошатся и светила.
Я улыбаюсь: -- Чао, чао!-- через силу
И говорю, махнув рукою: -- Это мир." (последний катрен)
