Началось это... (Впрочем, как и тысяча ненаписанных начал) в Пятом. Маленький кабинетик нашего училища, где режиссёры зачастую начинают все свои постановки. В этом семестре нам не дали Ни праздник, Ни направили в помощь кому-то... Поручили каждому написать литературно-музыкальную композицию, посвящённую вечной теме (Вера, Надежда, Любовь).
Такая простая тема и такой давящий внутренний монолог. Их теме - моя душа. Тогда читал Я, Ане Мажник, ни разу не слышавшей моей постановки. Битком забитый кабинет, настолько пуст на слушателей. Все 8 человек моих одногрупников, наряду с преподавателем, и только одни горящие жизнью, всматривающиеся в душу глаза Ани М.. Как же Я рассказываю вам про Аню М., когда должен повествовать о Антэе? Аня как предыстория, с огромнейшим после началом и историей которую в себя вмещает Антэя.
И вот, больше четверти семестра, такой полный кабинет и настолько пустой на души. Читал Я перед всеми, также Раисой Андреевной, нашей командиром-матерью. Моя первая авторская работа "Человеческое, слишком человеческое", моё первое посвящение сразу двум великим личностям, Ницше и Антэе. Читал Я как пьют, но не как воду пьют а по-иному. С открытой душой. Как по заученному тексту, не подсматривая и строчки - цитировал.
... І я не чув, як жайвір в небі тане,
Кого остерігає з висоти...
Прийшла любов непрохана й неждана -
Ну як мені за нею не піти?
(Автор: Василь Симоненко.) Когда Я закончил Аня полно заговорила. Так же полно заговорила, как Я - замолчал. "Замечательно". - "Я буду играть главную роль". - "написал как Жовтак". и т.д.
Далее огромное - Тире. Тире в гору нервов и множество городов: в множество посеревших, гудящих городов.
Я стою за кулисами, вовсе не переодеваясь с последней работы (постановки), на сцене проходит - показывается на самосуд зрителя Моя работа. Полно, полна волнений моя голова, а сердце готово прорвать грудную клетку и высочить наружу. Вся публика также (но наоборот) смотрит Мою работу, только у меня готово выскочить, а у них и слов нет. И где то там, среди всех зрителей, сидят они. Они (она и он) и есть моё откровение, Антэя и Демена. Прямое доказательство существования счастья в этом мире, чадушном и затхлом, пропахшим потом и слезами - мире.
Всё закончилось, зритель срывается на сцену, многие кричат "Браво!". А Я стою за закрытым занавесом и думаю "Не входи, хоть чуточку, секундочку. Не входи." Точно с такой работой можно бояться.
Страх? Неуверенность? Нет, таких чувств тогда и не было в моём сердце. Только душа вся сжалась в комочек не описуеммого Счастья, непередаваемой Радости. Готова выстрелить в любой момент. Тогда-то среди всех прочих голосов и похвал, Я пытался выделить её голос. Самый важный доселе - голос. Голос кричавший ещё издалека "Молодец, Ты всё же сделал Это!". Затем произошло нежданное, нигде и никем в этой истории не писанное "Игорёк, Я тебя люблю!" И кричал это до дрожи в пальцах знакомый и родной голос. Вмиг всё пространство головы заняла другая мысль «Нет, нет... Она не могла такого сказать, кто угодно, но не Она. Быть может это была Малая, а может, послышалось? Ведь Я так давно мечтал об этих словах."
Что же было взаправду, а что вымысел, Я так и не узнал. Порою хочется переспросить, да только вся решимость проваливается к ногам, являвшемуся в такие моменты меня пятиклашки. Ни разу ни знавшего и не утруждающего свою голову подобными мыслями.
Затем опять тире, поменьше - в несколько месяцев. Видевший её всего-то не больше 5-ти раз за это время, Я собирал "Пыль тысяч дорог» (сказка Вениамина Дркина). Право же Я считаю свою попытку не возможностью спасти Её, а стремлением добиться - знаний, понимания сути. Порою и всё чаще мне кажется, что в этом Я себе вру. Также полно вру, как раньше, совсем не поменявшись с того момента - нашей встречи.
----------------------------------------------------------
Всё тут вам, кроме барышни - и шара. Но шар, Антэя, - земной, а от барышни он, Демена, - идёт. Она уже позади, кончилась. Он её уже украл и потом увидел.
А мне - незачем было.
Малая, непонимающе: - Почему?
Я: - А потому, что Я - поэт, которому не нужно было украсть, чтоб владеть. Не нужно было - овладевать.
-----------------------------------------------------------
Я ещё нигде не сказал об её улыбке: редкой, короткой, смущенной, себя - стыдящейся. Человека с такой улыбкой трудно не полюбить - навсегда. Все эти дни без неё - я точно простоял, точно застясь рукой от солнца, как на пироне - не идет ли? Или проспал, как мальчик, которому обещали новую игрушку - и вот, он всё спит, спит, спит, и встает - спит, и ложится - спит, - лишь бы только время прошло! Или - как арестант, ежедневно зачёркивающий на стене ещё одну палочку. Как на встречу идут - так Я жил ей на встречу, шёл ей навстречу - каждым шагом, каждой попуткой, каждым мигом дня и помыслом лба.
(Знаю, знаю, что своей любовью "эффект" "ослабляю», что читатель хочет сам любить, но Я тоже, как читатель, хочу сам любить, Я, как Малая, хочу "сам любить", как собака - хочу сам любить... Да разве вы ещё не поняли, что внутри умерло - и что Я за тридевять земель двудевять лет - просто - вою?!)
Помню еще, как встретились, это было немного раньше команды. Она то и привела меня в - "Старую Кузниц-у». Вообразите. Каразино - вечер, уже везде на улице стемнело (Всё, всё и вся затянуто). Совещание перед "днём БиоФака". Господин в куртке - по совместительству, мой старший брат. Не подошел, а отошел, высотою, как плащом, отъединяя меня от всех, вместе со мною, к началу лестницы.
- А это, Игорь, - низкий торжественный голос Брата, - Анастасия Ковалёва, - точно так же, как: "А это, принесшая нам оружие". Только на месте принесшая - что-то - проглочено. (В ту самую секунду, плечом чувствую, Брат отходит.) Передо мною невысокого роста девочка. Знаю что Антэя! С длинными тёмными волосами, с двумя полными карими глазами, с пылающими щеками.
Антэя: - Разве это бывает? Такие пираты... клады ... штормы... Такие спасательные шлюпки, которые бывают только на таких пиратских кораблях? Я всегда знала, что это - было, теперь Я знаю, что это - есть. Потому что это - правда - было: ты, действительно, так стоял. Потому что это Ты стоял. А капитан корабля всё знал. А шторм бушевал...
Как Я тогда испугался, как Я боялся! Потому что не полюбить - её, Антэю, не полюбить Её - на коленях - немыслимо, несбыточно, просто (удивлённые глаза) - глупо? Потом Я так долго к ней и не шёл, потому что знал что Её так полюблю, Её, которую полюбил.
Для меня уже всё - сбылось. Но не только имена и образы обрели лицо. Вся мужская лирика, доселе безобъектная, или с обратным объектом - самого поэта - ибо быть ею все поэтовой любви, вставить в неё - себя: свое лицо как зеркало, Я не могу, ибо сам хочу любить и сам есть поэт - для меня вся мужская лирика обрела лицо: Антэи. Все эти пустоты (ты, она - на всех языках), имеющие дать и дающие только переполненность поэтова сердца и полноту его я, вдруг - ожили, наполнились её лицом. В овальной пустоте, в круглом нуле всякого женского образа в стихах поэта - Антэено лицо оказалось как в медальоне.
Тогда-то всё и закончилось - моментально. Лишь минута блаженства и незнания что будет дальше. ... А теперь - прощай, Антэя! Больше, в этой жизни, Я не посмею вас потревожить. Моё присутствие доставило вам множество хлопот. Мне жаль, даже со все вашей великодушностью, Я был обузой. Если же вы захотите (что-то проглочено, или не сказано. увидеть?) - вы всегда знали где меня найти. "Да светится имя твоё, за минуту блаженства и счастья, которые ты дала другому, одинокому, благодарному сердцу!
Боже мой! Целая минута блаженства! Да разве этого мало хоть бы и на всю жизнь человеческую?. . ."
ID:
272992
Рубрика: Проза
дата надходження: 01.08.2011 08:47:11
© дата внесення змiн: 01.08.2011 08:47:11
автор: Вінцент
Вкажіть причину вашої скарги
|
