Молчит предутренний Париж,
в проулках пахнет свежим хлебом,
и блики розовой зари
в их лабиринт бросает небо.
Был вторник, может быть среда...
И спал уставший за день город,
когда в глухое "никогда"
неловко лязгали затворы.
Теперь пора, мон шер ами,
к бессмертной славе или тризне.
Нам за прекрасный новый мир
придется расплатиться жизнью,
своей, чужой - ведь такова
цена назначенная богом
за все высокие слова.
Их было много. Очень много.
Молчит предутренний Париж,
волной лениво плещет Сена.
Что ты сегодня сотворишь,
то и пожнешь к стаде осенней.
Тогда шальной свинцовый ад
с небес обрушится нам в руки,
чтоб в смертников у баррикад
преобразить птенцов науки.
А знамени кровавый цвет
вполне впитает сок из раны.
Словно из тьмы идешь на свет...
Так умирают? Рано, рано!
Мон шер ами, ты видишь сны,
Где смерть в глаза тебя целует,
а революции сыны
напоят болью мостовую?
Внутри прокисшее вино
бушует огненною лавой.
Нам на двоих с тобой дано
лишь пять секунд нелепой славы.
Теперь держись, мон шер ами.
И залп стегнет, как будто розгой.
Прощай, прекрасный новый мир,
мы... Впрочем поздно. Слишком поздно.
