Ковыль степной, овсяница трава,
Типчак и мятлик, да костер безостый.
И темная земля, как черная икра.
Деликатес с отливом блёстким.
А рядом лес степи Стрелецкой, богатырь.
Он был пожалован на вечное владенье.
И сохранен, военными людьми,
Почтившим строй дубов и лип благоговейно.
Подарок царский сей охраною служил
Полям и землям в суховей суровый
И обошла участок тот беда
Лес спас людей и степь от бури черной.
И до сих пор под кронами его
Не меньше тайн, чем в дебрях Амазонки.
Здесь леший бродит, днем темно
Душа волнуется от воспоминаний томных.
Луна и звезды, ярче нет нигде.
Путь освещают меж дерев скрипучих.
Да, курский соловей поет в ночи,
И филин ухает в лесу дремучем.
Сжимают сердце в бархатистой темноте,
Воспоминания, как я обнял подругу,
О сне, о яви и не сбывшейся мечте…
Она сказала «НЕТ», освобождая руку.
А утром ранним, когда птичий хор
Устраивал вселенскую побудку,
Я сонно шел раскладывать костер,
Она ж в косу вплетала незабудку.
Забыв о чувствах пылких, о руке,
И острастях в тени лесного крова,
Коней седлали, мчались по росе,
Вдыхая аромат сырого чернозема.
Туда, где степь и лес сходились в поединке.
Туда, где сушь и ливни шли стеной.
Где зарождались спор меж Севером и Югом,
Туда, где был нарушен мой покой.
