….и когда тонкими своими губами лживыми я коснулся мертвых уст твоих, видит бог (и упрямо не замечает дьявол), те дернулись, будто бы силясь не то улыбнуться, не то принять первый прощальный мой поцелуй. После тебя сожгли, разумеется, как полагается в наших краях, чтобы посмертие твое было легким, как ветер, развеявший прах твой. Но чудится мне, что сожгли тебя, княже, живьем. Рад бы не мыслить дурного о господине своем, порой и не мыслю, покуда взгляд хмурых очей моих не падет на прощальный твой дар.
***
Ты был человеком дела, я – человеком слова. Впрочем, порою я и вовсе задаюсь вопросом, был ли ты человеком.
Чудное в краях наших делалось, когда княжну Марию сосватали за пришлого господаря. У Марфы волколаки овец порезали, у Емельяна с женой на сносях дух лесной старшую в лес увел, а та после воротилась, да новорожденного выпила насухо. Крестились люди, даже попы крестились, веруя в Господа нашего да милость его, и я, малой да хромый, крестился бывало, так на паперти принято, когда милости людской просишь, не божей. Подавали мне до свадьбы княжей чуть не в три раза боле, чем раньше, «помолись», - говорили, - «человек божий, за княжну Марию да за батька ее ополоумевшего, как можно так – дитя, в коем души не чаял, за пришлого черновласого (глаза – пламя адское, губы в усмешке кривит) отдать? Али у нас своих князьков мало? Прошлый год, помню, с Любушем Мария миловалась, просила батька замуж за того отдать…» Я слушал. Поддакивал. Сам сказывал: любо-дорого слушать, я, помню, как касался языком слова, так то патокой лилось али сталью звенело, али травушкой стелилось, али тварушкой кралось. И молился, бывало, как просили. Без усердия молился, простигосподи, знал ведь – не услышит Небесный, своих дел по́лно. И тот не слышал.
Заприметил ты меня у церкви в тот самый день, как под венец княжну вёл. Пред ликом Господа взял её в жены, а после взгляд свой нечестивый на меня обронил, будто камнем хребет перешиб. «Пойдешь, - сказал, - со мной». И двум слугам своим кивнул, чтобы те взяли под руки, да поволокли хро́мого следом, чуть что не волоком. Ты человеком дела был, помнишь? Если ты был человеком.
Батька княжны скончался первым, зачах, только луна круглая успела серпом смениться, занемог, сгорел, бедолага, упокой Господи грешную его душу. Княжна дольше мучилась, было понесла от тебя, да дитя во чреве её и убило, да само издохло, не рождённое. Ты осунулся весь, разом будто бы постарел, седина кудри черные посеребрила, почудилось. Не то и впрямь княжну любил, не то чадо свое, так криком полупустые комнаты замка не огласившее. Как Мария, прости Господи это невинное дитя несчастное, богу концы отдала, ты повадился, аки тать, наезжать в деревню, девок портить. Много тогда баб перемерло, один только плотник грешным делом радовался, даже помощника взять ему пришлось: стар был мастер, не поспевал домовины строгать. А потом плотник помер, аккурат когда первая встала из тобою обрюхаченных. Тогда-то и повелось в наших краях померлых сжигать. Чтобы посмертие их было легким, как ветер. Али чтобы муки адовы испытали, еще землю не покинув, не знаю.
Шел мне уж тридцатый год. Попривык к тебе, к хладным касаниям сизо-белою кожей обтянутых узловатых пальцев твоих к ржавым моим волосам али к плечу. Заглянешь, бывало, на кухоньку, кивнешь, мол, ко мне ступай, хро́мый, сказы сказывай, я послушаю. Нравилось тебе больно, как я слово на слово нанизываю, да одно время с другим сплетаю, байки баю, даже засыпал, помню, на железном своем троне, и гончие засыпали подле ног твоих.
Сызнова ты не оженился. Свататься хотел к княжьей дочери Марфе, да та занемогла и захирела, совсем дурна собой сделалась, отозвал сватов, плюнул, погрозил, помню, небесам кулаком.
В ту пору полюбилось мне, княже, как Тихон, упокой Господи его душу, ладно резал по дереву да по камню. И кубки резал – будто живые цветы выходили, и манки охотничьи резьбой украшал, и утварь кухонную – заглядение. Все чаще стал я сиживать у Тихона в мастерской, сяду, бывало, в уголке, вперюсь очами в руки его ловкие да резец в тех руках, и смотрю, как ладно и споро мастер работает, будто сказку сказывает, как под умелыми пальцами его оживает дерево али камень. Замилуюсь, да и не услышу, бывало, как ты, княже, кличешь. Хмурился ты. Попервах, помню, думал прогнать Тихона, а после – напротив, ласкою своею одарил да милостью. Раз принес мне Тихон кубок резной, очи долу, протягивает мне, лепечет (дитя ведь был совсем, поди только осьмнадцатый годок пошел), мол, князь кланяться велят, прими, не побрезгуй, хро́мый.
Чудны дела твои, Господи.
Не понимал ничего, доколе однажды не вошел ты в спаленку мою, аккурат я к ночи помолиться успел, да книгу святую отложить. Вперил очи свои диавольские в меня, дышишь, будто зверь загнанный, уста свои отверзаешь с трудом, будто лавой плюешь – не словами соришь. Говоришь, мол, подойди ко мне, хро́мый, поцелуй меня, хромый. Силой брать тебя сызнова не хочу, любо хочу. Лаской, говоришь, одарю, милостию своей, замок наследуешь мой, как меня не станет, княжить будешь, оженишься, ты, говоришь, человек светлый, люд тебя жаловать будет, не станет бояться да дочерей своих прятать, дети твои княжить будут, мир настанет, разве не хочешь ты этого, хро́мый? Иди, говоришь, поцелуй меня.
Чёрт меня дернул зардеться, будто девица на выданье, дёрнуть плечом, да ответствовать, дескать, сердце отдашь свое – поцелую уста твои, княже. Рассмеялись слова мои в очи твои огнистые, плетью хлестнули наотмашь. Сжал ты уста, ничего не ответил, развернулся круто да прочь ушел.
А наутро, только заря небеса залила кровью, пришел ко мне Тихон, бледный, ни кровинки на лице, губёшки трясутся. Протягивает мне шкатулку резную, шепчет, мол, князь кланяться велят, прими, не побрезгуй, хро́мый. Только взял я ту в руки, пал Тихон замертво. Извел паренька, изувер. Упокой Господи невинную его душу. Кликнуть хотел слуг, да любопытство меня сгубило: не утерпел, открыл принесенный дар, жизни юному мастеру стоивший. А там, на бархате черном, что изнутри, смотрю – бьется рубиновое, как живое.
И тогда вошел я в спальню твою, склонился над хладным телом твоим неживым и коснулся тонкими своими губами лживыми мертвых уст твоих.
ID:
817281
Рубрика: Проза
дата надходження: 12.12.2018 15:05:04
© дата внесення змiн: 12.12.2018 15:05:51
автор: H&N
Вкажіть причину вашої скарги
|
