Когда уже трёхмерный кашель спустился на город, а веки под весом мокрого тумана уже почти захлопнулись изнутри зимней спячкой, Он вдруг вычеркнул своё имя из книги мёртвых и внёс его в телефонную книгу. Он разорвал свежескроенную иллюзию, оставив страх совершенно нагим. Он встал обеими ногами на свою надгробную плиту, так уверенно, как на пьедестал. Он стал выедать понедельники, комкая тем самым конец недели и оставляя в жизни огромные бреши, беспощадно поглощая досрочно освобождённое для него время.
