Сегодня посуду на кухне ожидает непредвиденная опасность. Только ни одна шестерка в этой керамической монополии еще не знает этого. Красивый бокал, в который обычно наливался только эксклюзивный французский брют, с интересом выглядывал из-за стекла своей пыльной спальни. Его высокая тонкая ножка не давала покоя всем остальным жителям стеклянного комода. Зависть – странное чувство, охватившее посуду. Был бы бокал девушкой, к его имени тотчас же приписали бы отличительную черту полтавского шляха, но, то ли от того, что посуда никогда не видела ни полтавского шляха, ни таких девушек, то ли от того, что в принципе не высовывала своих каемочек и носиков из этого дома, им оставалось только молча завидовать изысканности бокала. Он соответствовал изысканности своей хозяйки и, по сути, был частым гостем в ее руках.
Хозяйка этого дома, высокая эффектная брюнетка, сегодня явно была не в себе. Обычно, придя с работы, она снимала высокие каблуки и становилась маленькой и забавной, совсем не такой, какой была на работе. Метр пятьдесят добавлял ей миниатюрности и нежности, которой, пожалуй, не обладала ни одна женщина в этом крохотном городке. Она завязывала длинные волосы в беспорядочный пучок на макушке и одевала любимый длинный халат, в котором путались ее ножки: просто так ей казалось, что она принцесса и ее вовсе не смущал факт спотыкания через каждый пятый шаг. Девушка быстро пробегала по квартире, включая по дороге все, что может издавать приятные звуки – магнитофон, телевизор, радио, телефон, чайник. И хоть чайник совершенно был не при чем, ей нравилось, когда он свистел и она любила чай. Она любила чай и боялась одиночества. Потому, собственно говоря, в ее доме никогда не было тихо. Ей было плевать на громадные счета за электричество, из-за ее привычки спать с включенным магнитофоном. Но этим фактом можно пренебречь.
Сегодня же в ней не было той суматохи, которая обычно сопровождала все ее движения. Сегодня она прошла на кухню, не разуваясь, села на табуретку, обшитую недавно вишневым бархатом. Бокал осторожно выглянул из-за стакана под виски, стоящего перед ним. Он увидел ее блестящие глаза, в которых не читалось счастье, как это было раньше. Почему?
Девушка тяжело вздохнула и поставила в магнитофон старую затертую кассету. Это были записи одного молодого талантливого французского пианиста, исполняющего произведения Исаака Шеперда. Пять лет назад у них с хозяйкой был душераздирающий роман с красивыми словами и счастливыми слезами, закончившийся так же внезапно, как и начался. Он просто умер у нее на руках после автокатастрофы. Она долго страдала, не хотела никого видеть, оборвала все контакты и не выходила из квартиры, подаренной этим пианистом за день до трагедии.
Постоянство, которое никогда не покидало хозяйку, запрещало ей уехать и сменить обстановку. Она была одинока. Вот уже пятый год единственными собеседниками ее была посуда. В этом безмолвном разговоре не было первых и вторых оппонентов. И, собственно, что взять с немого человека? Она молчала уже пять лет.
По вечерам она пила брют из своего любимого бокала и молча шевелила губами, рассказывая хрусталю нелепые истории, понятные только им двоим. Иногда она танцевала, держа тонкими пальчиками тонкую ножку. Вся нежность, казалось, была в ней, когда она кружилась вдоль зеркал, которых было несчетное количество в доме, не разливая при этом ни капли шипящего брюта. Она не пьянела никогда, весь хмель выходил со счастливыми слезами. Она плакала вечерами. И бокал вместе с ней.
Как он любил свою хозяйку! Всем своим хрустальным сердцем. Он видел, как помешался ее рассудок и вот уже пять лет просто был с ней. Еще один повод для зависти у остальной посуды.
А сегодня непонятно. Сегодня не как обычно. Последний раз Шеперд играл в квартире пять лет назад в живую, в исполнении француза. И почему именно сегодня хозяйке было угодно променять свист чайника на классику – непонятно.
Девушка тем временем медленно прошлась вдоль квартиры, переоделась в широкую белую рубашку, которая висела в шкафу уже пять лет. От вида босых маленьких ножек у бокала перехватило хрустальное дыхание. Какая же она милая… Что будет дальше? Он видел, как она долго смотрела на свое отражение в зеркале, теребила край рубашки, обняла себя за плечи, прикрыла глаза. Так она стояла около четверти часа. Потом резко открыла глаза, сбросила руки вниз и вздернула вверх острый носик. Быстрыми маленькими шашками она бросилась к двери и скрылась из поля зрения бокала. «Куда же она, малахольная?..» – забеспокоился бокал. – «А как же я?» Вовсе не эгоизм говорил тогда в его большой хрустальной душе, нет. Он волновался за нее.
Буквально через пять минут дверь открылась и, к большой радости бокала, девушка вернулась. Она улыбнулась, первый раз, кажется, за день, и подошла к комоду. Аккуратная ручка потянулась за ее вечным другом и, наполнив его традиционным брютом, так и не обувшись, удалилась из квартиры. В квартире все еще разрывался магнитофон, воспроизводя великолепной красоты пассажи.
Бокал не понимал, куда они идут и его хрустальное сердце разрывалось, когда он смотрел на ее босые ножки, шагающие по холодному кафелю. Хозяйка побежала на крышу. Высота небоскреба пугала кого угодно, но только не ее. Она не боялась ничего. Вот уже пять лет. Даже одиночества.
На небе были пушистые облака, его синева слепила глаза, а солнце грело каждым лучиком. Голубятня, которую соседи построили на крыше, кишела новыми белыми почтовыми птицами. Хозяйка поставила бокал на самом краю крыши и побежала к голубям. Один из них сел ей на маленькую ладошку и тихонько заворковал. Она засмеялась. Громко, звонко, чистейшим тонким голоском. Впервые после пяти лет тишины с ее стороны бокал услышал ее прекрасный голосок. Она заливалась смехом, кружилась, бежала до края, останавливалась и прыгала. Казалось, еще чуть-чуть и она сорвется и полетит. Только не вниз, а вверх. Туда, к голубям. Она подхватила бокал в руки и продолжала смеяться. Он никак не мог понять, чего ему ожидать дальше. Внезапно, она упала на землю, раскинула руки в разные стороны и заговорила с бокалом.
«Знаешь, я свободна! Понимаешь? Сво-бод-на!» - девушка вновь залилась заразительным смехом.
Она оставила бокал на парапете и ринулась к краю крыши. Раскинула руки на всю ширину своих маленьких плеч.
«Покатаемся по городу, отвези меня пожалуйста…
К мосту, дальше, дальше…
Здесь я дышу…»
Последнее, что слышал бокал, это тихий вздох. Вон она. Вон ее красивые маленькие ножки. Там. С голубями. В небе.
ID:
239094
Рубрика: Проза
дата надходження: 05.02.2011 20:48:45
© дата внесення змiн: 05.02.2011 20:49:38
автор: evglena zelena
Вкажіть причину вашої скарги
|
