Как-то раз в Евпатории, уходя с пляжа, я решил пойти не своим обычным шагом, а наоборот, идти очень медленно, так сказать, еле переставляя ноги. Причем надо отметить, что обычно я хожу не быстро, а в среднем темпе. Иногда приходится бежать - легким спортивным бегом - возникает очень прияное ощущение полуполета. Это если торопишься куда-то, например, на маршрутку, на троллейбус, на какую-то встречу или мероприятие. Иногда, когда идешь с кем-то, кто ходит гораздо быстрее, приходится приноравливаться к его/ее шагу, тогда можно и задыхаться, и сбиваться с мыслей, и вообще, куча интересных вещей. Но медленно идти мне не приходилось - хотя нет, постойте, иногда приходится замедлять темп, если идешь, разговаривая с кем-то задумчиво и не торопясь, или если человек не может быстрее идти. Я сам, часто ломая ноги, вынуждал многих ходить гораздо медленнее обычного темпа - чтобы идти в ногу со мной. Но идти медленно самому со здоровой ногой - это в обычных обстоятельствах для меня нонсенс, спрашивается - зачем идти медленно? Устал? Нет, я уходил с пляжа изрядно нагревшись, но вовсе не устав физически. Сначала было очень некомфортно, так как я человек суетливый, дерганый, и мышцы будто сами норовили сокращаться быстрее. Люди меня не сбивали с ног, их вообще было мало, и они были на противоположной стороне улицы. Я медленно, очень медленно шел вдоль нескончаемого забора санаториев. За оградой очень ярко и как будто назойливо пробивались деревья и кусты - впрочем, думал я, это реакция на слишком агрессивно палящее солнце. Шел я, конечно, по тенистой стороне. Деревья, посаженные вдоль дороги, почти полностью закрывали от меня солнце, но, конечно, время от времени оно-таки пробивалось и обдавало мою голову жестоким жаром. Вскоре мне показалось, что стало гораздо тише и даже как будто холоднее. Мир отдалился - тот мир, привычный, под который я подстраивался и который я подстраивал под себя. Голова немного очистилась. Пришел момент, когда запели птицы. То есть они пели и раньше, но я как-то не замечал. Их пение было очень враждебным, я его не понимал и оно меня раздражало. Потом я понял, что с ним нужно смириться - и я смирился, но в тот же момент я понял, что деревья и кусты шумят на ветру. Шумели, очевидно, листья. А может, и ветки. Солнечные зайчики на пешеходной дорожке, заборе, кустах и деревьях тоже зазвучали. Все это составляло какой-то совершенно комплиментарный ансамбль, даже оркестр, конечно, звучащий далеко не по рациональным классицистским законам, - но и не имеющий ничего общего с авангардом. Более всего это ассоциировалось с фольклорными записями, оцифрованными бобинами и кассетами, на которых остались разные посторонние шумы, а особенно мне это напомнило запись с колокольным звоном, в ней основной фон составлял разноголосый говор пришедших на крестный ход людей, и можно было при желании дифференцировать шаги - сотни, тысячи шагов, и не только шаги, а все те звуки, которые возникают от движения и соприкосновения сотен и тысяч тел. Идя вдоль забора, я понял, что основную массу на этой улице составляют вовсе не люди, которых было мало, наоборот, люди были абсолютно чужими и выбивались из этого мира, звучали как острый, нестерпимый диссонанс. Последнее я ощутил, когда мимо и навстречу начали проходить отдельные особи homo sapiens. Мне казалось, что они должны на меня заинтересованно и даже обеспокоенно смотреть, потому что я шел недопустимо медленно, может, мне было плохо? Ничего подобного, они на меня смотрели, но они меня не видели - просто касались невидящим взглядом, как и деревьев, кустов, ограды. Я понял, что меня уже нет среди мира людей, и это меня ничуть не испугало, но и не обрадовало, потому что эти яркие, живые чувства в том состоянии уже притупились, был только глухой холодный интерес. Я с интересом стал смотреть на листья. Они у разных созданий были разными. Кажется, появились даже насекомые. Мимо меня прошла очередная группа людей, дети с сопровождающими. Я отсутствующим взглядом смотрел на них. Они что-то говорили. Их голоса оказались неожиданно гармоничными, вполне допустимыми в этом мире. Я не понимал их языка, но видел их походки, жесты, лица - лица, впрочем, не очень видел, они были какими-то размытыми и неинтересными, "на одно лицо". Дома. Неожиданно для меня открылись строения санаториев. Они были красивыми, уютными и ничуть не исскуственными, наоборот, они были хозяевами в этом мире, они выстраивали вокруг себя сначала деревья, а потом кусты - для защиты. Я не стал на них смотреть, чтоб не беспокоить их, все-таки я был не из этого мира, так сказать, чужой. Интересно, они знали о том, что я чужой? Голова начала уставать. Мимо проехала какя-то машина. Шокирующе, агрессивно-разрушающе прозвучал ее голос. Я все шел и шел, моя цель была не близка.
Через пятнадцать минут я дошел наконец до санатория имени Гагарина, на котором я играл в настольный теннис, и иллюзия закончилась.
29 Август 2007 @ 13:35
ID:
54798
Рубрика: Проза
дата надходження: 16.01.2008 05:44:30
© дата внесення змiн: 16.01.2008 05:44:30
автор: Алексей Шмурак
Вкажіть причину вашої скарги
|
