Она вдруг поняла, что уже очень долго смотрит на один предмет. Приложив немало усилий и прищурив глаза, она увидела большую красную капсулу из двух частей. Сверху это были волосы, снизу - одежда. Словно кто-то продел каждый волосок на голове человека и пришил к алому, крепкостоящему воротничку.
Она прислушалась к своему дыханию и оно на полминуты сбилось. При каждом вдохе в горле возникала дрожь и билась где-то внутри об затылок, вызывая высокий звук - не то всхлипывание, не то жалобный стон. Дышала она ритмично, поэтому это скорее было похоже на очень скрипучую кровать, как если бы на ней кто-то занимался любовью.
Она понимала, что в скрюченой позе эмбриона и с истерическими вздохами выглядит более чем глупо. Но ей и в голову не приходило, что она способна на другие действия и другое поведения.
Внезапно в нос ударил резкий запах металла и дождя. Где-то очень близко послышался звук сирены. Красные капсулы исчезли из поля зрения, оставив грязно-серый дым. Ее начало мутить - глазам не на чем было сфокусироваться. Руки беспомощно сжимались в кулаки, но из-за сильной слабости она не смогла даже прижать пальцы к ладони.
Приехавший на место аварии офицер увидел дымящуюся машину, пару трупов в ней и сидящего в метре от происшедшего грязного ребенка. Повернув его толчком сапога в бок он увидел личико девочки, еще живой. Позвав санитар, он молча ткнул пальцем в застывшее воющее существо. Девочку попытались поднять, но все ее мышцы были слишком сжаты, чтобы выпрямиться. Она не прекращала всхлипывать и смотреть большими черными глазами под трагически изломанными бровями в одну несуществующую точку перед собой.
Офицер не чувствовал ни жалости, ни сострадания. У него никогда не было детей. Да и слишком стар он стал для подобной чувствительности.
