Есть Бог! Добрый и Всесильный, простивший мне насмешки, издевки, неверие. Даже оскорбления своих почитателей. Наверное, устал, а, возможно, и осознал. «Казни египетские» для этого пасквилянта, божья роса. А потому и подарил малость везения.
Нет, я не стал миллионером. Но неожиданно получил место ночного сторожа. После стольких лет безуспешных поисков работы! Разве не ЧУДО?
Надо же так надоесть, а может испугать САМОГО ТВОРЦА? Ведь не просто отрицал Вселенское Величие Всевышнего. А посмел усомнится в… его кредитоспособности, изобразив дедулю с нимбом ненасытным зевакой, охочим до дешевых зрелищ.
И вот, в назидание всем маловерам. ОН составил мне ПРОТЕКЦИЮ. Потому-то ни один сукин-сын начальник не посмел уже попрекнуть ни седой бородой, ни знаниями истории, географии, химии и прочих наук… и даже странной реакцией на вопрос о таблицах сложения и вычитания от Нуля до Десяти (из программ израильских средних школ за 5-7 класс).
Я мог произвести сии действия… Но, при виде «задач» мои глаза принимали идеально округлую форму… и результат автоматически засчитывался отрицательный.
Совершенно беспринципный тип стал бы возражать. Почему сторожем? А как же специальность! Но я-то, человек разумный, отдавал себе отчет. О ней не ведают ни на Небесах, ни по месту моего проживания, в Стране Обетованной.
Короче, бери, что дают. А дали мне ни много ни мало стул, будку и начальника. Неплохо для начала?
В иных сказках таким, доставалось еще меньше. Припоминаете: кот (в сапогах), конек (горбунок), щука (из колодца), золотая рыбка (из моря-окияна).
Правда, и здесь без золотых рыбок не обошлось. Они плавали рядом, в искусственном озере, при офисе, где ваш автор стоял на часах.
Попытку закинуть туда невод пресекли на месте, запретив даже думать о подобном времяпрепровождении. Потому контакт с разумными, говорящими существами, призывно сверкавшими чешуей,
не состоялся.
Оставалась помянутая триада. Стул, будка, начальник. Иной бы конформист расселся в отведенном помещении и попытался бы выполнять указания вышестоящих лиц.
Увы, теорию так редко удается воплотить в жизнь. Допустим, расселись. Нога на ногу. Босс молчит. Час молчит, два. Вы поменяли ноги, позу, мысли. А ему так и нечего вам сказать.
Врожденная деликатность, особенно, после неудачной попытки войти в контакт с золотыми рыбками, не позволяла поднимать и другие насущные вопросы. Без решения же актуальных проблем работа, да и вся жизнь теряют привлекательность.
Опять же нирвана, в коей находились небожители, не полагалась сторожу по рангу. Некоторое просветление наступило после двух-трех чашек итальянского «эспрессо».
Тяжесть в ногах заставила разуться, а надувшийся живот расстегнуть верхнюю пуговицу на брюках. Мысли обрели поэтическую легкость, а мой труд смысл. И гимн «Удаче» полетел над столами и головами офисного планктона:
Ура! Ура! Судьбы улыбка
Вдруг, осчастливила меня.
Попался в сети, словно, рыбка
И степень не пропала зря.
Всего лишь 20 лет учился,
Медаль и званье получил,
Но с ним казус приключился,
Я сторож! Раньше доктор был.
Не всех наук. Оно понятно.
А если бы и всех то, что?
Дипломы, грамоты... приятно,
Но платят деньги не за то.
Быть старым хуже преступленья.
Всем наплевать, что знаешь ты.
Настало время отупенья,
И могут не понять. Увы!.
И вот работа, страж я в будке.
Куда ж деваться от тоски.
Теперь гадай по незабудке,
А повезет, пиши стишки.
Согласен, песнь грешила рифмой, смысловыми парадоксами. А вид разутого сторожа в растегнутых брюках не радовал взгляда. Но все недостатки покрывались с лихвой энтузиазмом исполнителя.
Судите сами, до сих пор мне платили деньги за странную, противную человеческой воле и разуму процедуру, за работу. Теперь же я получал вознаграждение исключительно за литературный труд.
Ведь все эти строки написаны в рабочее время. И ничем другим в
этот период суток отличиться не удалось. Руководство, разумеется, представляла мой вклад иначе. Но оно, как было сказано, прибывало в мире грез. Жаль. Мои вокальные способности вошли в резонанс с их легким храпом и социальные перегородки рухнули.
Ничто не сказывается так пагубно на творчестве, как противная ему суета. Ибо она окончательно разоблачает тщету любых потуг изменить мир. Все больше и больше омрачая душу художника, которого пытаются побудить к действиям.
И… радостное настроение исчезло. Его сменило мрачная, кладбищенская тоска, мгновенно откликнувшаяся печальной балладой:
Черно-синее небо, свет холодной Луны,
Отражения в луже, испражнения злобы,
Вздох трясины и шорох томящейся тьмы,
Нескончаемы муки ленивой утробы.
Тихий посвист и вой, разрывающий ночь.
Зыбь над стылой водой, словно дрожь вурдалака.
Скрип надгробий и тени бегущие прочь,
Из могилы уже тянется жуткая лапа.
Всполохнул огонек, вдруг, над свежим холмом.
Охватив крест простой бледно-синим сияньем.
Хохот, визг, дикий рев прозвучали потом.
Приглашая всю нечисть вступить в состязанье.
Там безумия власть, подлость, мерзость, напасть.
Воцарилось во мраке скользким, липком, унылом.
Там невинной душе остается пропасть.
Нет спасения ей в этом месте постылом.
Только крик петуха, солнца луч, как стило,
Уничтожат всю свору полночным кошмаром,
Но остывшим телам уж не нужно тепло.
Эх, горластый! Старался ты зря и задаром.
Отчаяние (от нестыковок и нарушенного ритма в балладе) все больше овладевал душой. Я вспомнил: завтра день рождения. И от этого дня отмерен уж немалый срок. А в офисе множество очаровательных девушек, которым, как и мне, нечем занять свое воображение. Тяжесть прожитых лет смешалась с пробудившимися чувствами и нежностью, выпав противным осадком неверия в свои силы. А строки самобичевания уже лезли в голову:
Убогий, сморщенный старик,
С беззубым ртом, улыбкой гнусной,
Стянув засаленный парик,
Варил в кастрюльке кровь мангусты.
Затем козлиною ногой,
Слегка царапая посуду,
Яд примешал он к смеси той,
И перед ним явилось Чудо.
Прошло всего-то полчаса
Соткалася, вдруг, из пара дева.
Блондинка, русая коса,
Ну, а глаза горят от гнева.
«Ты звал меня? – произнесла.
Она, пылая злобой страстной.
А я молитвы вознесла,
Чтоб ты издох, сморчок несчастный?
Что ж решена Судьба твоя,
Сто лет Чистилища, раскаянья...
Ты зря косился на меня
Ехидны мерзкое создание».
Прошамкал что-то старичок,
Слюну пустил от страсти пылкой.
Любовь пришла и он умолк
И замер с мерзкую ухмылкой…
Ах, дамы, ведьмы, поэтессы
Поймите, в старости отвага,
Любовь и чувства, просто стрессы...
Вредны. Ведь помер наш бедняга...
Все на свете имеет свой конец. Это я не про старичка, Всевышнего, а про рабочий день. Девичьи стайки стали растекаться в разные стороны. Начальник осмотрел плод своих неутешительных трудов, но выводов почти не сделал. Я говорю почти, потому что в одном он пришли к консенсусу с самим собой. Велел мне не приближаться к офису на пушечный выстрел.
ID:
509100
Рубрика: Проза
дата надходження: 03.07.2014 21:54:25
© дата внесення змiн: 13.07.2016 20:52:42
автор: Михаил Брук
Вкажіть причину вашої скарги
|
