В Новый год тот вся наша компания
Отказала мне во внимании.
И пришлось искать сотрапезников
Средь богемы Института Гнесиных.
Ах, не к каждому из музыкантов
Благосклонна Муза, Талантов
Не нашел, но попалось такое,
Не предвиденное даже судьбою.
Дирижерша была экстремальная.
А мамашка у ней ненормальная.
Братец милый ее пил без меры
И пытался душить кавалеров.
Да, подружка, фря с Камегерского
Нас стриптизом замучила Мерзкая.
По началу, сидели все тихонько
Под Рамо, Куперена и ихнего
Композитора местного, Шнитке.
Тут решил я блеснуть своим знанием
Заказал им сыграть Эчеваррия*.
Вот тогда началась вакханилия.
И подруга до преж неприметная
Сорвала с себя платье вельветово.
Закричав: «Мулен Руж открывается!
И безумный кан-кан начинается!»
Мы плясали, шумели и топали.
Да, толкали друг дружку попами.
Тут внезапно все прекратилося.
Потому как маман заявилася.
Посмотрела глазами ужасными,
Припечатала зенками страшными,
Нас к стене. И сказала: «Дочурка,
Там, внизу, отошла штукатурка.
Потому собирай свою братию
И ступай-ка к такой-то праматери.
Режиссура у вас подкачала.
Завтра утром начнете сначала.
А пока, вот вам краска и кисти
Чтоб в порядок квартиру привЕсти.
Не надейтесь уйти по англЕйски
Там внизу уж стоит полицЕйский.
Делать нечего. Куда нам деваться?
Потому и пошли сдаваться.
Не насмешка это, а правда, что
Случилась давно, А недавно
Вспомнил я ту мамочку ст*рву,
Поминавшую нас, и, наверное,
Посылавшую в мой адрес проклятия,
А возможно и злые заклятия.
*Викторино Эчеваррия Лопес, испанский композитор, проклятие всех студентов института им. Гнесиных.
