Я, признаться, не очень умелый портной. Вот смотри: облака, времена и мысли. Неуклюжие. Рваные. Латаные. Перешитые. Перекроенные наново, переиначенные, преисполненные не то словами пустыми, не то сакральными смыслами (что писал между строк, я, конечно, уже не вспомню). Все карманы мои полны пустоты и монетного звона (тебе он кажется колокольным), мои губы искусаны (ты приходишь за запах и вкус моей крови, отражаешься снова в глазницах моих (окна в души мои занавешены светлой чёлкой)), я тебе говорю: стреляй, я приказываю: разбей, а потом собери осколки, в этой вселенной без них беззвездно. Ты смеешься, руки твои дрожат, когда взводишь нервно, почти неумело курок, я сажусь в позу лотоса (знаешь, нимб мой давай назовем луной) и роняю сакральное семя ом
в чей-то робкий
нетвердый
слог.
Выстрел. Кровью луна запятнана. Звезды в небо впиваются перелатаное цветом яблони, в буквы небесные складываются, я смеюсь: изучи алфавит, сможешь имя мое из осколков сложить – приходи, прикоснись ко мне сызнова пустотой, я вложу в барабан патрон, ты попробуешь снова сыграть со мной, и собою вычеркнуть между строк.
Я, признаться, не очень умелый портной.
Но уж очень
хороший
бог.
