Месть черного человека
Скажите, вы верите в приметы? В разные ужасы, связанные с тринадцатым числом? Что нельзя возвращаться с полдороги, например, а если черный кот перебежит дорогу, то это обязательно сулит разнообразные несчастья в самом ближайшем будущем?
Вы верите во все это?
Да или нет?
В любом случае вы должны знать, что порой в жизни людей наступает черная полоса. А откуда и почему она берется, вы можете прочитать в этой книге.
Не только о черной полосе, конечно. Еще о маятнике, который раскачивается между днем и ночью, между добром и злом, между трусостью и отвагой.
И, разумеется, в этой книжке вы найдете рассказ о снеговичке, котенке Дикуше, и Черном Человеке из черного брезентового гаража.
Впрочем, сперва оглянемся назад, на прошедший день. Там мы с вами обнаружим начало истории про снежного человечка Тюлю, который стоял на дороге Черного Человека. Этот самый Черный Человек, взявшийся неизвестно откуда, собирался приехать на Землю на ржавом инопланетном автомобиле, чтобы у всех людей началась полоса неудач.
Та самая черная полоса.
Помните, чем закончилась история с Тюлей, снежным человечком? За Тюлю заступились дети, черный котенок Дикуша и сама Снежная королева.
Кое-что я вам рассказал, кое-что вы знаете и без меня, а кое-что осталось тайной и для меня, и для вас, и для участников этих событий.
Был такой себе прекрасный морозный вечер, местами переходящий в ночь. Какими местами? Наиболее для этого приспособленными! Всякими закоулочками, канавками, тупичками, где тени ложатся особенно густо или накладываются друг на друга. Например, в Привидонии.
Привидонией во дворе называли пространство между стеной заброшенной фабрики игрушек, черным брезентовым гаражом и стоком от канализации. У самых мусорных баков.
Итак, был такой прекрасный морозный вечер.
Посреди двора, прямо напротив черно¬го брезентового гаража стоял, сверкающий как именинник, искрящийся, ярко белый снежный человечек Тюля и улыбался во весь свой прищепочный рот. Все знакомы с Тюлей? Нет? Тогда напомню, что Тюля — это тот самый снежный человечек, который победил Черного Человека из черного брезентового гаража.
Вообще-то Тюля стоял не в центре двора. Но он был весь такой белый, праздничный, яркий, что привлекал к себе внимание не меньше, чем, скажем, новогодняя елка. Поэтому всем, кто смотрел на Тюлю, казалось естественным, что снеговичок находится в самом центре.
Это был его день, день Тюли. Потому что в этот день он победил. Но зимние дни коротки, и день Тюлиной победы не со¬ставил исключения. Очень скоро сумерки, как крюками, вцепились в трещины и даль¬ние щели двора. Похолодало, и подкралась темнота.
Утомленные дети разошлись по домам с полными коробками конфет, подаренных Снежной королевой, в свитерах из шерсти белых оленей и с сияющими глазами. Ко¬тенок Дикуша, задрав хвост трубой, тоже отправился по своим делам. И даже дворник дядя Гриша ушел к своей знакомой из второго подъезда пить чай.
Дворнику тоже достался свитер от Снежной королевы — правда, не чисто-белый, а с тремя черными полосами. Но дядя Гриша всё равно был счастлив сверх меры, то и дело разводил руками и довольно покрякивал. Хорошо еще, что он никого не задел при этом своей метлой.
В сгущающихся сумерках двор покинули последние из тех, кто вообще был способен его покинуть. Остались на своих местах немногие, кто никуда уйти не мог: снежный человечек Тюля и старый уличный фонарь с одним выбитым стеклышком. Да еще детская площадка с горкой, на ко¬торой не хватало двух или трех ступенек. И еще прибежище ржавой инопланетном машины — черный брезентовый гараж, ко¬торый так и стоял себе прямо напротив арки, ведущей со двора на улицу.
На снегу еще можно было различить следы шин черного автомобиля, обрываю¬щиеся возле снежного человечка Тюли. И незашнурованный край входа в гараж недовольно хлопал на ветру.
Ночь надвигалась облачная и беззвездная. Изредка, совсем-совсем изредка, вы¬глядывала Луна и тут же пряталась, делая вид, что она — это вовсе не она, а кто-то другой, совершенно ей не знакомый. Луна очень старалась, чтобы на нее не обра¬щали ровным счетом никакого внимания. И это ей удавалось без особого труда, потому что из окон Луну было не видно, а во дворе почти никого в этот час уже не было.
Кроме сияющего снеговичка, кроме улич¬ного фонаря, кроме теней, которые крались изо всех щелей, путались и собирались, слов¬но капельки черной ртути — если на свете только есть такая.
Что происходит? Готовится какая-то су¬мрачная шутка?
Нет, далеко не шутка...
Пока Тюля улыбался своей безмятежной прищепочной, с искринками снега улыб¬кой, из теней потихоньку сложился Чер¬ный Человек. На этот раз он поступил
хитро: не вышел из гаража, а бесшумно появился у Тюли за спиной.
Скрюченные пальцы Черного Человека, едва сформировавшись, потянулись к гор¬лу... Если только место соединения двух снежных шаров можно назвать горлом... Одним словом, потянулись к горлу снеж¬ного человечка Тюли.
Красные глаза Черного Человека горели от ненависти, как угли. Он уже собирался сомкнуть корявые пальцы, когда в глубине черного гаража вдруг предупреждающе заржал хрустальный череп на капоте ржа¬вого инопланетного автомобиля. Черный Человек испуганно отпрянул от снеговичка. Но от исполнения своих планов отка¬зываться он не собирался.
Тюля, хоть и почувствовал за спиной присутствие чего-то чуждого и злого, но по¬вернуться лицом к возникшему из теней, возродившемуся из тьмы Черному Челове¬ку не мог. Так что Черный Человек обошел снеговичка и стал с ним лицом к лицу.
Снежный человечек Тюля не испугался, не задрожал и не смутился. Хоть и жил он на свете всего два дня, но уже научился не отступать перед трудностями. Снеговичок смотрел на Черного Человека спо¬койным ясным взглядом глаз-картофелин и продолжал лучезарно улыбаться ртом-прищепкой.
Он еще не знал, что его ждет. Он был уверен в своей правоте. И в поддержке
детей — девочек и мальчиков. И в дружбе норвежского лесного котенка Дикуши.
Поэтому Тюля не ожидал от жизни никаких неприятностей, скверных сюрпризов
и подвохов.
И от этой лучезарной веры в хорошее на душе у Черного Человека заскребли кошки.
Ведь он явился вместе с ночным мраком именно потому, что были у него про запас и новые подвохи, и неприятности, не говоря уж о скверных — очень скверных — сюрпри¬зах. Так что сдаваться он, ясное дело (хотя дела намечались в действительности тём¬ные), не собирался.
Черный Человек явился из мрака ночи именно потому, что придумал одну хи¬трость. И эта хитрость казалась ему самой хитрой из всех хитростей, которые приходили ему в голову за всю жизнь. Черную жизнь Черного Человека. Она почти на¬верняка, как ему казалось, гарантировала победу. Легкую и быструю.
Черный Человек вернулся, потому что теперь он твердо знал, как ему победить снежного человечка Тюлю и освободить дорогу для своего черного инопланетного автомобиля. Как сделать то, что он не смог сделать за весь день: выехать наконец со двора и двинуться по Земле, оставляя за собой черную полосу в человеческих жизнях.
Да. Все вы думаете о хорошем, и я тоже. Нам с вами никогда не пришла бы в голову плохая мысль. Но у Черного Человека всё было наоборот: он постоянно думал только о плохом, а хорошие мысли в его черной голове не задерживались.
Он думал весь вечер и придумал...
Черный Человек стоял перед снеговичком и был не в силах сдержать ехидной улыбки. Он ухмыльнулся раз, другой... по¬том еще и еще — восемь, двадцать, сорок раз. Черный Человек корчил снеговичку рожи, внутренне хохоча от чувства собствен¬ного превосходства. Словно рябь бежала по лицу Черного Человека, по его рукам, ногам. И даже тени, из которых он состоял, задергались, задвигались и принялись хихикать. А вслед за ними злобно и торже¬ствующе расхохотался сам Черный Человек.
Ворон хрипло закаркал ему в тон.
Вот так началась ночь. Снеговичок... Ты снова стал на пути Черного Человека. Вернее, ты никуда с этого пути не ухо¬дил — это Черный Человек вновь решил перешагнуть через тебя.
Они стояли друг против друга, совсем как раньше. Только за спиной Черного Человека не было пока еще ржавого ино¬планетного автомобиля, а за спиной снеговичка — друзей: детей, которые его под¬держивали. Не было и Снежной королевы. Не было Дикуши. Не было, на худой конец, даже дяди Гриши.
А еще на этот раз на плече у снеговичка не было голубя, который мог бы слетать за подмогой.
Увы, никто не мог предположить, что всё так плохо кончится. То есть, что всё начнется сначала. Что испытания не закон¬чились. Что борьба будет продолжаться.
Только фонарь видел всё происходящее, только одинокий уличный фонарь наблю¬дал за тем, что происходит. Но отблески исходящего от него света, падая на Чер¬ного Человека, темнели от ужаса и гибли.
Он ничем не мог помочь снежному че¬ловечку Тюле. Никто не мог ему помочь.
Черный Человек хохотал, кривлялся и пле¬вал в лицо Тюли.
— Ты,— шипел он,— ты стал на моем пути.
Ты не дал мне дорогу. Из-за тебя в жизни людей не началась черная полоса. Только из-за тебя, жалко¬го снежного кома, тысячи людей на этой планете остались счастливыми, бодрыми и веселыми. Улыбчивыми и искренними. Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу тебя, сне¬жное чучело!!!
Из-за тебя, жалкий снеговичок, мне, Чер¬ному Человеку, пришлось оставить самые жуткие свои замыслы и уйти, даже не попытавшись навредить людям. Да, я вынужден был уйти в тень, потому что за тебя засту¬пились эти безмозглые дети, этот гнусный черный котенок и эта противная Снежная королева. От ее заклинаний я едва не побелел окончательно. Все мои запасы черно¬ты едва не обратились в прах. И всё из-за тебя, жалкого комка снега. Но я уцелел! И я вернулся, чтобы навести порядок. По¬тому что, если мир не делит полоса неудач, то в мире нет порядка! Знай же, снеговая кучка, что я собрался с мыслями и теперь держу в кулаке всю тьму. Да, я собрался с мыслями и понял, как тебя уничтожить!
Черный Человек сжимал и разжимал пальцы и смотрел на Тюлю.
А Тюля смотрел на Черного Человека.
Если бы дети догадались прилепить к картофелинам, которые заменяли Тюле глаза, еще и ресницы, Тюля бы непременно захлопал глазами... Вместо этого на чьем-то балконе захлопало сохнущее белье.
Белью на балконе было скучно и холод¬но сохнуть, и даже страшная сцена во дво¬ре показалась ему любопытной и немного развеяла скуку. Так что оно было даже где-то в чем-то благодарно Черному Че¬ловеку.
А вот горка на детской площадке — ну, та, без двух или трех ступенек,— наоборот по¬думала, что если Черный Человек вздумает залезть на нее прокатиться, ему наверняка было бы несдобровать. Она непременно так поджала бы одну из оставшихся ступенек, что Черный Человек оступился бы и сломал бы себе ногу. Или хотя бы вывихнул.
— Я придумал, как убрать тебя с моего пути,— продолжал между тем Черный Че¬ловек,— убрать тебя с пути моего ржавого инопланетного автомобиля.
Снеговичок был слеплен из обыкновен¬ного снега, а обыкновенный снег имеет свойство слёживаться и оседать со време¬нем. Так вот. Снеговичок чуть-чуть осел. Но не со временем, а от испуга. Тюля почувствовал, что Черный Человек действи¬тельно придумал что-то очень страшное.
— Я больше не буду пытаться сдвинуть или разрушить тебя,— совершенно спокой¬но, но зловеще произнёс Черный Человек.
От этих слов по телу снеговичка побе¬жали снежные мурашки.
— И ты никого не сможешь позвать на помощь,— с мерзкой улыбочкой продолжал Черный Человек. Ледяное спокойствие больше не покидало его.— Всё будет гораз¬до проще. К утру ты должен растаять сам. Вот и всё.
Все промолчали. Никто ничего не по¬нял. Никто. Полурастаявшая, а теперь сно¬ва подмерзшая снежная черепаха у ног снеговичка — вы, наверное, о ней забыли? — снежная черепаха высунула снежную голо¬ву из-под снежного панциря и с удивлением посмотрела на Черного Человека.
А тот начал громко хохотать. Просто покатываться от смеха. Похоже, он был по¬лон черного юмора по самые уши. И очень доволен собой. Он-то всё прекрасно пони¬мал. Это вам пока ничего не ясно. И фона¬рю. И снежной черепахе. И заледеневшей горке. И непросохшему белью.
А Черный Человек — он уже всё про¬считал и ни о чем больше не беспокоился.
Ситуация была у него под контролем, и он играл в беспроигрышную игру.
—Ты ведь не одинок? — вдруг лукаво спросил он у снеговичка.— У тебя много друзей, так ведь? Сколько их, ты себе представляешь? Хотя бы приблизительно?
Тюля промолчал.
— Их,— сказал Черный Человек зло¬радно,— много. Очень много. Так много, что всех так просто и не пересчитаешь. Ты наверняка рад этому? Тогда внимательно послушай меня, мой дорогой.... Мой снеж¬ный! Я — Черный Человек. Я всего-навсе¬го Черный Человек. Без черной полосы. Пока. Черный Человек без черной поло¬сы — как генерал без армии. Я, конечно, тебя понимаю, снежный,— ты должен за¬щищать друзей, и всё такое... Но вот что я тебе обещаю: в нашем дворе, у твоих друзей, черная полоса не начнется. Она пройдет там, дальше, вдоль по улице, за вашим двором. Слышишь, я даю тебе честное слово! Если ты растаешь до утра, то я уеду. Я уеду на своем ржавом ино¬планетном автомобиле, и только у дру¬гих людей, там, за аркой, начнется в жиз¬ни черная полоса. Всё нехорошее случится далеко и с другими людьми. А у твоих друзей всё будет в полном порядке.
Черный Человек перевел дух и едва слыш¬ным, но зловещим голосом продолжил:
— А если ты не растаешь до утра, если ты останешься на моем пути, то я, Чер¬ный Человек, тоже должен буду остаться здесь, в твоем дворе. Что же мне ещё делать, уехать-то я не смогу? И тогда... у тебя ведь много друзей в этом дворе, верно?..Тогда всем твоим друзьям не поздоровится. Всем без исключения. И знаешь, что с ними будет?
Снеговичок и так уже осел, а теперь еще и инеем покрылся — просто похолодел от ужаса.
—Я тебе расскажу, что с ними бу¬дет,— с наслаждением проговорил Черный Человек.
Да, да, да — так всё и было, можете не со¬мневаться. В точности, как я рассказываю. Черный Человек сказал снеговичку Тюле:
—Ты должен растаять сам, если доро¬жишь своими друзьями!
Так он сказал. И вкрадчиво добавил:
— Ты думаешь, я не запомнил твоих друзей? Да если хочешь знать, я их запом¬нил, как таблицу умножения: и по порядку, и в разбивку. Запомнил и мальчиков, и де¬вочек, и близнецов, и дворника, и Дикушу.
— Тьфу, тьфу, тьфу,— тут Черный Чело¬век стал отплевываться, словно ему в рот попала кошачья шерсть.
— И я тебе расскажу, что я сделаю,— продолжил он, отплевавшись.— Я сделаю твоих друзей заложниками. И с этого момента их жизнь будет зависеть только от твоего решения. Если к утру ты рас¬таешь сам собой, то с твоими друзьями, так уж и быть, ничего не случится. А если останешься стоять на месте...
Тут Черный Человек сделал паузу. И это была очень длинная пауза. Про¬сто невероятно длинная — длиннее самого длинного, самого медленно едущего желез¬нодорожного состава.
Снежная черепаха испуганно спрятала голову под панцирь. Даже старый и многое на своем веку видавший уличный фонарь за¬жмурился от страха. Он бы еще и уши заткнул, чтобы не слышать того, что скажет Черный Че¬ловек. Но ушей у уличного фонаря, к сожале¬нию, не было. Он и так всё прекрасно слышал.
—А если ты не растаешь,— сказал наконец Черный Человек,— то все силы, все черные силы, оставшиеся в моем распоря¬жении — а их у меня еще ой как много! — я направлю против твоих друзей. Против тех, кто тебя защитил. Против всех, кто за тебя заступился.
Черный Человек поднял глаза и пощел¬кал пальцами, вспоминая.
—Вот, например, против тех... как их... ну, девочек-близняшек, чей папа работает снайпером. Ты понял, о ком я. Знаешь, что я с ними сделаю?
Глаза у Черного Человека сузились. И яр¬ко блеснули.
—Знаешь, что будет с этими противны¬ми близняшками? Ты полагаешь, я не пом¬ню, как они обстреливали меня снежками?
Какими отвратительно холодными оказа¬лись эти снежки! А цвет, цвет у них какой мерзкий — такой белый, что глазам больно! Они так точно попадали в цель — конечно, с папой-снайпером каждый сможет стать метким!
Грозный голос Черного Человека перешел в тихое рычание. Так рычит притаившийся в засаде тигр.
— Знай же, я сделаю так, чтобы их папа¬-снайпер больше никогда в жизни не уви¬дел мушки. Я сделаю так, что он ослепнет и перестанет участвовать в олимпийских соревнованиях по стрельбе. Придется ему навсегда повесить на гвоздь свою снайпер¬скую винтовку. Никогда больше не сделает он ни единого выстрела! А когда он пере¬станет стрелять из снайперской винтовки и участвовать в соревнованиях и на олим¬пиадах, то ему перестанут платить зарплату. И его противные дочери-близняшки умрут от голода. Понял теперь? Эти вот противные девчонки будут моими первыми заложницами. Дошло до тебя, снежный ком?
Снеговичок понял, что Черный Человек говорит чистую правду.
— Их спасение зависит только от тебя, белое чучело! Так-то! А еще среди твоих друзей, среди тех, кто за тебя заступался, есть один мальчик. Ты, наверное, его даже не помнишь, так много народу вокруг тебя вчера собралось... Да, был среди них один мальчик, который не прочь покушать в любое время дня и ночи. Я его тоже запри¬метил. Как ты думаешь, что будет с этим мальчиком, если ты не согласишься рас¬таять до утра?
Шея у снежной черепахи продолжала вытягиваться, словно сосулька, только ра¬стущая не вниз, а вверх. Кстати, сосульки, растущие вверх, называются сталагмитами, состоят из камня, а не льда, и встречаются только в пещерах. Но наша история раз¬ворачивается во дворе, а не в пещере... Правда, с другой стороны, сталагмиты ра¬стут только в пещерах в реальном мире, а мы с вами находимся в сказке, не так ли?
Шея снежной черепашки всё вытяги¬валась и вытягивалась, а между тем из кар¬машка постиранной рубашки, сохнущей на балконе, неожиданно выпал комочек бумаги. И комочек этот оказался совсем не простым. Нет, это была не обертка от кон¬феты, не квитанция из химчистки, не запи¬сочка, и, уж конечно, не шпаргалка... а счаст¬ливый билетик. Вы слыхали о приносящих удачу билетиках? Счастливым считается билет на автобус, троллейбус или трамвай, сумма трех первых цифр которого равна сумме трех последних цифр.
Этот счастливый билетик купил накану¬не мальчик, который ездил на троллейбусе в музыкальную школу, где он учился играть на скрипке. Мама будущего знаме¬нитого скрипача постирала рубашку, даже не заглянув в карманчик. Счастливый би¬летик тоже оказался постиранным, но приносящий удачу номер на нем не расплылся. Нисколечко.
И мокрая рубашка всплеснула на веревке рукавами, счастливый билетик — мокрый, сбившийся в комочек, леденеющий, выпал из рубашки. Ветром его сдуло с балкона и отнесло прямо к снеговичку.
Черный Человек не обратил на этот пу¬стяк никакого внимания. Хотя счастливый билетик и докатился почти до самых его черных лакированных ботинок.
Дело в том, что в этот момент Черный Человек был слишком занят какими-то зловещими манипуляциями. Какими имен¬но? Он вытянул руки и широко растопырил пальцы — как можно шире.
Сколько пальцев на руке нормального человека?
Пять!
Можно ли Черного Человека назвать нормальным?
Вообще-то, мы до сих пор не знаем, можно ли вообще назвать его человеком.
Может быть, он на самом деле какое-то фантастическое насекомое? Гигантский паук или таракан, скажем. А может, он инопланетянин? Ведь разъезжает же на волшеб¬ном автомобиле инопланетного производства. А может, он вообще тролль — ведь, похоже, знаком Снежной королеве?
Мы не знаем, был ли Черный Чело¬век человеком. Но выглядел он как чело¬век, и одет был как человек, и обут тоже как самый обычный человек. И даже носил галстук, как какой-нибудь важный тип, или, как ещё говорят, официальное лицо. И паль¬цев у него столько, сколько положено иметь человеку: по пять на каждой руке. Если, ко¬нечно, он не припрятал пару пальцев в ру¬кавах своего черного пальто, как мошенники прячут карты или иногда даже маленькие острые ножики.
Так что пальцев у Черного Человека на обеих руках было десять — как поло¬жено. Но вот что сразу бросалось в глаза: все пальцы, все десять растопыренных пальцев, которыми тыркал в разные сто¬роны Черный Человек, оказались указательными.
После этого вы по-прежнему считаете Черного Человека таким уж обычным?
Но что там я говорил про манипуля¬ции? Которые производил Черный Человек своими десятью указательными пальцами? Происходило вот что. На кончиках двух растопыренных пальцев Черного Человека вспыхнули огоньки, похожие на пламя свечей. Только это были какие-то очень черные огоньки, словно в траурных колеч¬ках. В центре этих странных и наверняка колдовских огней вдруг возникли какие-то изображения... Словно две крошечные фо¬тографии. А скорее даже больше, чем про¬сто фотографии,— очень уж живыми они выглядели. Это были личики близняшек, папа которых работал снайпером.
Потом вспыхнула третья свечка на тре¬тьем указательном пальце.
Пока волшебные огоньки загорались толь¬ко на левой руке Черного Человека. И рука эта не дрожала. Ни капельки.
В пламени третьего огня появилось изображение мальчика, который постоянно что-нибудь жевал.
— Ну что? — захохотал Черный Чело¬век.— Узнаешь? Этот обжора тоже засту¬пался за тебя, и ему придется ой как худо, если ты к утру не растаешь сам. Знаешь, что с ним будет?
Фонарь старался не слушать. Изо всех сил старался. Уличный фонарь очень теп¬ло относился к этому толстому мальчику. Однажды, еще летом, когда фонарь только-только покрасили, толстый мальчик прило¬жился к нему и выпачкал свежей зеленой фонарной краской и маечку, и трусики. Давно это было. Но с тех пор фонарь от¬носился к толстому мальчику покровитель¬ственно, потому что слышал, как кто-то кому-то сказал: «Фонари украшают насто¬ящего мужчину». С тех пор фонарь считал толстого мальчика настоящим мужчиной, которого украсил он — уличный фонарь. Свежей зеленой краской.
Поэтому фонарь старался пропустить ми¬мо ушей описания ужасов, которые обрушатся на толстого мальчика в том случае, если снеговичок не согласится сам растаять до утра.
Чтобы хоть как-то отвлечься от кошмарного рассказа Черного Человека, фо¬нарь стал всматриваться в окно квартиры на втором этаже. Там до сих пор не ло¬жился спать четырехлетний малыш, кото¬рый гукал, капризничал и вредничал, хотя на самом деле чувствовал себя очень даже хорошо. Это была единственная квартира в доме, в которой еще горел свет.
А Черный Человек.... На чем остановил¬ся Черный Человек? А он и не думал оста¬навливаться. Вовсе не думал. Огонек на его третьем пальце горел особенно ярко, пото¬му что именно в нем виделся облик толстого мальчика, которому Черный Человек предрекал всякие несчастья. В то время, как на черт... Черт-верт... Извините — это я от страха. На четвертом его пальце, на чет¬вертом указательном его пальце уже вспыхи¬вали какие-то искорки. Очевидно, Черный Человек знал многих друзей снеговичка — а не только этих троих.
Искры вспыхивали на четвертом паль¬це Черного Человека, предрекая несчастья кому-то еще...
Но что же случится с толстым другом снеговичка?
Фонарь уже было решил, что ему уда¬лось это прослушать. Но порыв ветра донес до него обрывки угроз Черного Человека:
Толстый мальчик, по словам Черного Человека, однажды... а точнее — прямо се¬годня утром, когда пойдет в школу, случайно застрянет в лифте. Лифт остановится между этажами, и толстому мальчику станет очень страшно. От страха он достанет ку¬рицу, которую дала ему мама в школу и начнет есть. А как только он запихает в рот толстую куриную ногу, лифт вклю¬чится, дернется, и куриная нога застрянет в горле у толстого мальчика. И толстый мальчик поперхнется. А так как постучать ему по спине в лифте будет некому, то он задохнется, и, ну и... сами понимаете, что бывает с людьми, которые задыхаются, а на помощь им никто не приходит.
- Неужели ты хочешь этого? — третий указательный палец Черного Человека ткнул прямо в нос снежному Тюле.
- Ты такой добрый, внимательный, от¬зывчивый,— голос Черного Человека теперь походил на магнитофонную запись. Он зву¬чал как-то так... механически. Словно это говорил диктор в метро, объявляя название следующей остановки.— Ты такой добрый, внимательный, желающий совершить подвиг во имя друзей!
Вместо пальца у самого носа снеговичка Тюли вдруг возникла черная пасть Черного Человека:
- Так совершай свой подвиг во имя друзей! — снова сорвался он на крик.— Если желаешь пожертвовать собой ради друзей, то сейчас самое время! Ты должен растаять! Немедленно! К утру!
Фонарь не стал утирать слезу. Потому что все уличные фонари никогда не плачут. К тому же фонарю мешало сосредоточиться ворчание старушки со второго этажа, кото¬рая уговаривала своего неугомонного внука угомониться.
- Вот,— ворчала бабушка на расшалив¬шегося среди ночи малыша,— вот позову Буку — он тебя успокоит. Вот Буку позо¬ву — он тебя угомонит.
Чтобы по-настоящему напугать малы¬ша, подумал фонарь, бабушке не нужно звать Буку. Достаточно поднести малыша к окну и показать, что вытворяет во дворе Черный Человек, нависший над маленьким снеговичком Тюлей.
Черный Человек тем временем подул на пальцы, и три обрамленных траурными ленточками огонька вспыхнули пуще прежнего. Чтобы Тюле было виднее. А еще Черный Человек оскалился. Зубы у него были просто жуткие, а клыки длинные, как у волка. Чер¬ный Человек ткнул снеговичка четвертым указательным пальцем, на котором только что в сердцевине волшебного огонька по¬явилось изображение лесного норвежского котенка Дикуши.
Он тоже был другом снеговичка. Тот самый котенок Дикуша, который первый вмешался в планы Черного Человека. Тот самый норвежский лесной котенок Дикуша, из-за которого тени, сливающиеся в Чер¬ного Человека в черном гараже, были по¬началу развеяны.
Это из-за Дикуши прошлой ночью Черный Человек потерял два-три часа време¬ни — те самые два-три часа, которые могли позволить ему выехать из черного гаража пораньше, еще до того, как дети вышли на улицу погулять. Выскочить из черного брезентового гаража и, пока на улице было пусто, как-нибудь расправиться со снеговичком.
Получалось, котенок оказался главным противником Черного Человека. Тому было даже противно вызывать его образ в пламе¬ни колдовского огонька. Но Черный Чело¬век просто обязан был показать Тюле всех, кто пострадает, если снеговичок не растает к утру.
Дикуша из пламени на конце пальца Черного Человека счастливо и мирно улыбался снеговичку своей кошачьей улыбкой. И от улыбки этой у Тюли на душе стало совсем скверно.
Очень, очень скверно.
Снеговичок понимал, что если он не при¬мет самостоятельного решения, если он дей¬ствительно не растает к утру, то с котенком случится страшная беда. С ничего не подо¬зревающим Дикушей, которого Тюля про¬шлым вечером назвал своим другом. И согласился при этом, что дружба - дело серьезное. И ответственное.
Если вам действительно интересно, что именно Черный Человек придумал для нор¬вежского лесного котенка Дикуши, я могу вам рассказать. Здесь нет никакой тайны. Вот что сказал Черный Человек снеговичку Тюле. За норвежским лесным котенком Дикушей приедет скорая ветеринарная помощь. Врач уколет котенка в бедро, и Ди¬куша уснет...
Нет, знаете, я передумал. Вам лучше этого не слушать... то есть не читать... Одно скажу. Когда снежная черепашка узнала о том, какую судьбу приготовил Черный Человек норвежскому лесному котенку, она букваль¬но окаменела. А ее шея вытянулась почти на полметра из-под панциря и стала твердой, как железный лом.
Но всё же черепаха не бросила снежного человечка Тюлю. Ее панцирь стал увеличиваться в размерах. Причем очень быстро. И даже закрыл комочек, в который превратился счастливый билет, выпавший из сохнущей на балконе рубашки.
Снежная черепаха и почтовый снежный голубь — это были разные вещи. Вернее разные существа. Но и черепаха, и голубь были одинаково волшебными. Помните, как снежный голубь минувшим днем, когда Черный Человек едва не уничтожил снеговичка Тюлю, слетал к Снежной королеве и привел ее на помощь? Но сегодня, к сожалению, голубя поблизости уже не было, он остался у королевы. А снежная черепаха, как и все черепахи, была так медлительна, что посылать ее за помощью не имело смысла. Пока она доползет до Северного полюса, зима успеет закончиться. И, наверное, весна. И лето.
Однако, когда до черепахи дошло, как сильно снеговичок нуждается в помощи, она сразу решила что-нибудь сделать. И начала увеличиваться в размерах.
Может быть, снежная черепаха надеялась укрыть Тюлю под своим панцирем?
На толстом указательном пальце у Черного Человека вспыхнул уже пятый огонек, а черепаха все росла и росла. Панцирь ее стал размером с добрый кухонный стол, а шея еще сильнее удлинилась.
Старый уличный фонарь внимательно гля¬дел на снежную черепаху, но, видимо, не слиш¬ком рассчитывал, что она сможет как-то по¬мочь Тюле. Даже если станет еще больше.
К тому же, у старого уличного фонаря от ужаса рябило в глазах. Двоилось или трои¬лось. Может быть, конечно, он просто устал. Старый уличный фонарь никак не мог разглядеть, кто же именно возник в пламе¬ни на кончике пятого указательного паль¬ца Черного Человека. Пятого указательно¬го пальца, которым он тыкал в снеговичка Тюлю.
Тем временем произошло еще кое-что. Над пламенем, вернее, над каждым огоньком в отдельности, появилось что-то, напоминающее черные мешки. Черные-черные мешки.
И большущие.
—Знаешь, что это такое? — спросил Черный Человек запуганного Тюлю.
Тюля от ужаса не мог шевельнуть языком. Впрочем, языка у него еще не было, если я ничего не путаю.
—Это мешки с неприятностями, кото¬рые обрушатся на твоих друзей,— с готов¬ностью объяснил Тюле Черный Человек.
Его и без того грубый голос стал еще грубее.
—И если ты, снежная лепешка, не растаешь до утра, клянусь межзвездной чернотой и самой черной тушью на свете, я развяжу эти мешки! И тогда всевозможные гадости и мрачности так и посыплются из них. Пря¬мо на головы твоих дружочков.
Он тряхнул кистью правой руки — рас¬топырил пальцы и на ней, готовясь зажечь новые огоньки.
Старый уличный фонарь наконец-то разглядел того друга, чей образ появился в пламени пятого огонька. Это оказался...
Он совершенно ясно различил там... Нет, это не по правилам! Такого просто не может быть! Невероятно, но там, в пламени, был виден... Старый уличный фонарь!
—Эй,— чуть было не закричал фонарь.— А я-то тут при чем? С какой стати!? Эй, любезный!
Не передать словами, как неприятно поражен, испуган и раздосадован одновремен¬но был старый уличный фонарь.
Черный Человек мельком взглянул на не¬го через плечо и огрызнулся:
—Кто не с нами — тот против нас. Раз ты мне не помогаешь, нечего тут торчать и подглядывать!!!
Да, это было очень неожиданно. И весьма, весьма неприятно. Старому уличному фонарю ну очень не хотелось влипать в какие-либо неприятные истории на старости лет.
Снеговичок тоже растерялся. Он не ожи¬дал, что и старый уличный фонарь будет причислен к его друзьям.
Интересно, помимо воли мелькнула у него мысль,— а с ним-то, с фонарем, что может случиться?
Вот именно, что? Фонарь это тоже интересовало. И даже больше, чем Тюлю. Гораздо больше.
Надо сказать, что старый уличный фонарь вообще не представлял себе себя в роли дру¬га. Друга вообще, и друга снеговичка Тюли в частности. Слова Черного Человека стали для него полной неожиданностью. Но он быстро сообразил, что узнать, какие имен¬но неприятности Черный Человек пригото¬вил именно ему, старому уличному фонарю, не помешает.
Страшно?
Интересно?
Страшно интересно?
Фонарь начал прислушиваться. Хотя ему и очень мешало бормотание бабушки со второго этажа:
— Вот придет Бука, он тебе покажет! Вот придет Бука, придет Бука...
А Черный Человек тем временем рассказывал снеговичку Тюле, что он сделает со старым уличным фонарем во-первых и во-вторых.
Разумеется, несчастный фонарь не ожидало ничего хорошего. Ни во-первых, ни во-вто¬рых. Правда, что именно «во-первых», снеговичок не понял, потому что он был еще маленький. А Черный Человек рассказал снеговичку Тюле, что он, Черный Человек, во-первых, может поменять планы освещения площадок около дома. И тогда на месте старого уличного фонаря разобьют клумбу.
Так вот, снеговичок, честное слово, не понял, зачем разбивать клумбу о старый уличный фонарь. И кому от этого будет хуже — клумбе или фонарю. Но все равно Тюля понял, что, какие бы планы там ни ме¬нял Черный Человек, ни к чему хорошему эти изменения не приведут. Снеговичок даже стал подумывать, что, похоже, у него действительно нет другого выхода, кроме как растаять и освободить дорогу ржавому инопланетному автомобилю.
Старый уличный фонарь, напротив, очень 6 хорошо понял смысл угрозы Черного Че¬ловека. Он не первый день стоял на улице и знал, что это «во-первых» значит: его, старый уличный фонарь, выкопают и вы¬бросят на помойку, которая располагалась здесь же поблизости. За черным брезенто¬вым гаражом. Эта помойка называлась Привидонией (почему — я вам потом расскажу) и была очень неприятным местом. Ни один фонарь на свете, да что там — ни одна перегоревшая лампочка не захотела бы лежать в таком месте.
— А во-вторых,— объявил Черный Человек,— я могу сделать так, что твой старый уличный — да, да, именно твой! — старый уличный фонарь сдадут на металлолом. Расплавят и наштампуют из него мусорных баков. Или наделают проволоки, а из проволоки свяжут цепочки для унитазов или...
—Вот,— бубнила бабушка-старушка,— вот я позову Буку...
Да, подумал старый уличный фонарь, уж лучше бы она позвала Буку.
Лучше целый десяток Бук, чем один та¬кой Черный Человек. Даже если он без своего инопланетного автомобиля — как генерал без армии.
И хотя у Черного Человека горели колдовские огоньки только над пальцами левой руки, а правая была пока еще сво¬бодна, старый уличный фонарь прислуши¬вался уже не так внимательно. Его теперь мало волновало, кого еще из друзей снеговичка и как накажет Черный Человек.
Гораздо больше в этот момент Ста¬рый уличный фонарь беспокоил мешок с неприятностями, который завис в возду¬хе над его собственным отражением в пла¬мени волшебной свечи. Надеюсь, вы по¬нимаете почему? Дело в том, что старый уличный фонарь очень хорошо понял, что ему не удалось остаться в стороне. И уже не скажешь, что, мол, его хата с краю. И он ни во что не вмешивается, ничего не видит и не слышит и ни чью сторону не намерен принимать. То есть сказать-то такое он еще мог, но послушает ли его Черный Человек?
Судя по всему, и не подумает слушать. А раз так, то необходимо срочно что-то предпринимать. В самом деле! Спасать снеговичка. Прогонять Черного Человека. Задувать магические свечи и выбрасывать подальше мешки с бедами. Одним сло¬вом — сражаться.
Конечно, боец из уличного фонаря нику¬дышний. Но кроме него выступить против Черного Человека некому! Не снежная же черепаха, которая, правда, стала уже большой, как обеденный стол, поможет его одолеть. Под столом от Черного Человека не спрячешься...
Давайте-ка, закройте рты, а то влетит муха. Или даже ворона. Может, вы думае¬те, что всё это происходит во сне? Что всё лишь снится? И вернувшийся Черный Человек, который поставил перед снеговичком страшные условия? И его указательные пальцы, с горящими на их концах свеча¬ми? И лица тех, кому Черный Человек поклялся отомстить, если снеговичок Тюля не выполнит его условие?
Вы думаете, что все это дурной сон, кош¬мар который вот-вот закончится? Можно будет проснуться, вскочить с кровати и вы¬глянуть в окно?
А знаете, что вы увидите за окном, на холодном дворе? То же самое! Расстро¬енного и испуганного снеговичка Тюлю и Черного Человека с вытянувшимися, как на утренней физзарядке, руками... Потому что теперь обе руки протянулись к снеговичку.
Именно так, Черный Человек уже поднял правую руку с пятью указательными пальца¬ми и приготовился назвать еще пятерых за¬ложников. Пятерых детей, которых он, Черный Человек, покарает коварно и ужасно.
В том случае, если Тюля не выполнит его условие — не растает до утра.
Мама, где сейчас моя мамочка, думал снежный человечек Тюля, где Снежная королева?
Думаете, мне очень хочется начинать всё сначала? Полагаете, очень приятно расска¬зывать, кто еще и как будет наказан за бла¬городство, за умение дружить и за то, что не дал в обиду снежного человечка Тюлю? За то, что не дрогнул ни перед автомобилем, ни перед крикливым ландшафтным архитектором, ни перед соблазном стать знаменитыми на весь мир?.. Кто еще бу¬дет наказан за то, что простоял целый день на морозе ради Тюли?
Нет, мне совершенно не по вкусу рас¬сказывать, кто из всех этих добрых, честных и умных, дружелюбных и воспитанных детей станет заложником Черного Человека.
Теперь, когда выяснилось, что зло выполза¬ет наружу не днем, когда все могут взяться за руки, посмеяться и поддержать друг дру¬га, а глухой темной ночью. Теперь, когда рядом со снеговичком Тюлей не оказалось никого. Ведь дети не подумали о том, чтобы оставить во дворе часового. Да и кто об этом думал? Ведь всем казалось, что Снежная королева победила Черного Че¬ловека навсегда...
Но нет, вот он снова, водитель ржавого инопланетного автомобиля. Такой же черный, грозный, могучий, как раньше. И его правая рука, протянутая к снеговичку, тоже не дрожит.
Черный Человек не собирался давать Тюле ни секунды передышки. Он не хо¬тел, чтобы снеговичок собрался с мысля¬ми и придумал, как можно спастись и кого позвать на подмогу.
Ни на подросшую снежную черепаху, ни на фонарный столб Черный Человек не обращал никакого внимания.
Старый уличный фонарь Черный Че¬ловек вообще-то мог бы и не трогать.
Но уж очень ему нравилась идея с залож¬никами. В глубине души Черному Челове¬ку хотелось наказать всех вокруг. Вино¬ватых и не очень. Поэтому он и включил старый уличный фонарь в число жертв, над которыми собирался учинить расправу, если снеговичок не растает до утра.
Немножко опрометчиво, как мне кажется. Между прочим, еще моя мамочка говорила: «Не буди лиха, пока оно тихо!».
Итак, уличный фонарь замер от ужаса, а Черный Человек размахивал перед снеговичком Тюлей свободной пятерней. Пятерней, над пальцами которой уже мерцали призрачные искорки. Похоже, готовился новый акт зловещего представления в кол¬довском театре ужасов, которым управлял Черный Человек.
Вот вспыхнул огонек на первом указательном пальце правой руки. Действие началось.
Мне очень хочется вернуться к фонарю. Интересно, какие именно меры по спасе¬нию снеговичка будет принимать прозрев¬ший вдруг старый уличный фонарь?
Но пока я делать этого не буду. А еще не стану я расписывать, какие именно новые беды и кому именно из друзей снего¬вичка готовит страшный Черный Человек. В конце концов, всё это может подождать. И подождет, можете не сомневаться.
Теперь же для меня важно другое. Ведь я тоже друг снеговичка, и меня сейчас больше волнует, что думает по этому поводу сам Тюля?
Помните, в начале первой истории, когда речь зашла о снеговичке, я рассказывал вам о том, как он перебирал свои мысли? Я говорил вам, что мыслей у снеговичка было мало и перебирать их приходилось часто. Это было в первый вечер после появления Тюли на свет. В первый вечер его существования на Земле. Тогда снеговичок еще не подозревал о тех опасностях и трудностях, которые его ожидали. Хотя и Черный Человек, и ржавый инопланетный автомобиль, и лошадиный череп, и полная Луна уже приготовились к зловещему пу¬тешествию, невинный снежный человечек с голубем на плече еще ничего этого не знал. И ни о чем не подозревал. Совершенно ни о чем.
Он даже представить себе не мог, что он, снеговичок — игрушка, слепленная для забавы детьми, станет объектом самой черной ненависти, которую только можно себе представить.
Конечно, после второго дня, прожитого снеговичком на Земле, мыслей у него зна¬чительно прибавилось. Не только мыслей, но и жизненного опыта, и страхов, и на¬дежд, и умения не отступать перед лицом Зла. И друзей — да еще каких друзей! И, как оказалось, врагов.
Теперь, когда снова пришла ночь, вто¬рая ночь в жизни снежного человечка Тю¬ли — оказалось, что все, чему он научился днем, может теперь очень даже ему при¬годиться. Потому что на этот раз только он сам, смешной маленький снежный че¬ловечек Тюля, должен решить свою судь¬бу. И судьбу своих друзей. А может, даже и всего мира.
Конечно, дело это не простое. Судь¬ба всего мира — это вроде то, что к нам как бы и не относится. А наши друзья относятся, и даже очень. И нам, конечно же, не хочется, чтобы с ними произошли са¬мые ужасные, самые противные несчастья, которые только можно себе представить.
И Тюле тоже не хотелось.
Бедный снеговичок смотрел на кро¬шечные картинки, возникающие в колеб¬лющихся огоньках на пальцах Черного Человека, и думал.
Думал о том, что если он растает, то, может, это будет не так ужасно, как кажет¬ся на первый взгляд. Что он превратиться в ручеёк или лужицу. А если испарится, то станет облаком и поплывет далеко-далеко в волшебные страны: в Гренландию или на остров Ньюфаундленд. Или на Шпиц¬берген или на Сахалин. Может быть, даже прямо на Северный полюс. А на Северном полюсе он снова выпадет снегом, как раз к Новому году, и полярники снова слепят из него снежного человечка.
И всё кончится хорошо. И с его дру¬зьями, детьми со двора, будет всё в по¬рядке. И всё хорошо будет у их родителей. И у Дикушки, и у фонаря, и у... Черного Человека.
Да, если он, снежный человечек Тюля, растает или испарится, или развалится, то все дела пойдут на лад и у Черного Человека. А у того даже веко задергалось от напряжения. Очень уж ему хотелось, чтобы снежный человечек Тюля поскорее принял бы правильное решение. Растаять. И хоть время у Черного Человека еще было — во всяком случае, сам Черный Человек полагал, что это так,— всё равно ему ужас¬но хотелось, чтобы противный снеговичок поскорее растаял, испарился, рассыпался на отдельные снежинки... короче, сделал бы что угодно — хоть на ракете улетел,— но только освободил бы дорогу ржавому инопла¬нетному автомобилю.
В заложниках у Черного Человека были друзья снеговичка: дети со двора, их родители, старый уличный фонарь и Дикуша — норвежский лесной котенок. Но с другой стороны, если быть точ¬ным, то в заложниках у Черного Челове¬ка — владельца ржавого инопланетного авто¬мобиля из черного гаража —точно так же были все люди на Земле. Потому что чер¬ная полоса, которую собирался провести по нашей планете Черный Человек, долж¬на была сказаться на всех людях. Всех без исключения. И в Азии, и в Африке, и в Украине, и в Европе. И даже там, в Антарктиде, где человеческих-то поселе¬ний всего два десятка, и те не настоящие поселения, а научные станции различных государств. Черная полоса должна была начаться в жизни всех: генералов и лифтеров, собаководов и кошатников...
Можете себе представить мир, в котором у всех людей одновременно, или почти одновременно — это зависело от скорости черного инопланетного автомобиля,— нач¬нется черная полоса.
Имейте в виду, Черный Человек уже по¬терял целые сутки, возясь со снеговичком. Поэтому наверняка рассчитывал наверстать упущенное, увеличив скорость ржавого инопланетного автомобиля. Очень сильно уве¬личив. И даже я не надеюсь быть послед¬ним в списке тех, у кого начнется черная полоса в жизни.
В жизни одного человека.
Потом двух.
Потом, очень скоро,— пяти человек, семи человек, семьи, класса, взвода, бригады...
Черная полоса в жизни строителей мо¬стов. В жизни космонавтов. В жизни исследо¬вателей морских глубин. В жизни шахтеров, в жизни саперов.
А ну, кто первый ответит: что может случиться в жизни сапера, у которого нача¬лась черная полоса? Сапера, который идет по минному полю?
Что?
Даже у обыкновенной канарейки начнет¬ся в жизни черная полоса. И тогда ей станет не до веселого щебета.
А танкисты? А работники кабельного телевидения?
А сами телевизоры...
Впрочем, телевизорам всё равно, что по¬казывать: людей, зверей или черные полосы.
Конечно, даже подумать страшно, что будет, когда черная полоса в жизни на¬чнется у моряков подводных лодок или работников атомных станций. Но думаю, что тем, кто просто будет ехать в этот момент на метро, тоже придется не сладко.
Я думаю, что конькобежцев и футболистов тоже не особенно обрадует такая черная полоса.
А как, кстати, насчет вас самих? Что бу¬дет с вами, когда в вашей собственной жиз¬ни начнется бесконечная черная полоса?
Почему бесконечная?
Потому что Черный Человек не обе¬щал провести короткую черную полосу. Он думает, что пришел на Землю всерьез и надолго.
Итак, представьте себе, что будет с вами, когда у вас в жизни начнется черная поло¬са. Какие там у вас цели в жизни? От них ничего не останется! Какие у вас надежды и желания? Даже не трудитесь припоминать, они все равно не сбудутся. Что вам хочется получить в подарок на День рожденья? Ничего вы не получите. И знаете что... Может у вас и Дня рожденья больше никакого не будет, если Черный Человек выедет в свое путешествие на ржавом инопланетном автомобиле.
Выходит, все мы заложники страшного Черного Человека. И вы, и я.
А судьба наша в руках снеговичка Тюли.
Если он испарится или там развалится на головешки, то с его друзьями во дворе ничего не случится. С сестрами-близняшками, с толстым мальчиком, с той девочкой, которая вынесла ему варежки и назвала его Тюлей. И с фонарем, и с Ди¬кушей — норвежским лесным котенком.
(Если поверить на слово Черному Человеку. А можно ли ему верить — ещё не¬известно.)
Тогда с ними ничего не случится. А по¬лоса неприятностей начнется у нас: у меня, у тебя, у твоей мамы. У директора шко¬лы, у завуча, у киномеханика, у таксиста и у врача-ренгенолога.
А если Тюля устоит, продержится | до утра, то мы с вами останемся целы и в добром здравии. А неприятности, как твердо обещал Черный Человек, нач¬нутся у друзей Тюли. У тех, что первыми выступили на его защиту: у девочек, у маль¬чиков, у их мам и пап, у норвежского лесного котенка Дикуши и у фонаря. Старого уличного фонаря. Вот такой вот выбор был у снеговичка.
Только помните, что эта книга — только книга, а не кошмар. И если кошмары ни¬когда не заканчиваются хорошо, потому что у них нет выхода, то в книгах бывает иначе.
И в жизни тоже. Потому что в жизни всегда есть выход. Поэтому всегда нуж¬но на что-то надеяться. Или на кого-то. На первых петухов, на счастливый би¬летик, на снежную черепаху, которая всё время нашего рассказа исправно росла. На Буку...
Постойте.... На какого такого Буку?
Буку... Буку... Это мы что-то перепутали.
Ночь для снеговичка выдалась очень серьезная. Выбор, который предоставил ему Черный Человек, был непростой. Все люди на Земле или его друзья: детишки со двора, Дикуша, уличный фонарь. Кста¬ти, что-то мы давно не вспоминали о фо¬наре... О старом уличном фонаре, который тоже ждали серьезные неприятности в слу¬чае, если снежный человечек Тюля не даст ржавому инопланетному автомобилю Чер¬ного Человека выехать со двора.
Фонарь уже пришел к выводу, что снежного человечка Тюлю надо спасать. Как вы думаете почему?
Дело в том, что у старого уличного фонаря больше не осталось сомнений: что ни будет сделано по воле Черного Человека — всё обернется бедой. В отличие от снеговичка Тюли, старый уличный фо¬нарь понимал, что любой выход из создав¬шегося положения, предложенный Черным Человеком, нехорош.
Нельзя допустить, чтобы он выскочил из арки на улицу и рассек Землю черной полосой. Но поселить Черного Человека во дворе, чтобы он тут вовсю вредил дру¬зьям Тюли: сестрам-близняшкам, толстому мальчику и котенку Дикуше, ему самому, старому уличному фонарю...
Снежному человечку Тюле приходилось выбирать худшее из зол. А старый уличный фонарь думал о том, как уничтожить источник зла. То есть как избавиться от Чер¬ного Человека. Уничтожить его. Или хотя бы сделать так, чтобы Черный Человек по¬терял свою колдовскую силу на достаточно долгое время. А лучше всего — навсегда. На что мог рассчитывать старый улич¬ный фонарь — на снежную черепаху, кото¬рая изо всех сил росла неизвестно зачем? На то, что с Черным Человеком что-ни¬будь случится само по себе? Скажем, закончатся запасы батареек черного зла. Или там нога у него подвернется. А может, он рассчитывал на Буку, которым пугала ба¬бушка четырехлетнего внука?
Конечно, старый уличный фонарь мог призвать на выручку кое-каких своих знакомых из Привидонии. Того самого места, где обитали Привидон, лысые коты и крысожабы. У старого уличного фонаря были весьма обширные связи как в дневном, так и в ночном мире. И во Вселенной детских площадок и зеленых аллей, и в сумрачной галактике помоек Привидонии. Во владениях Привидона.
Но, если говорить откровенно, я не уве¬рен, что это правильное решение — бороть¬ся со злом с помощью другого зла. Однако другие идеи старому уличному фонарю на ум не приходили.
А время шло.
Черный Человек продолжал запугивать снеговичка Тюлю, и тянуть дальше было совершенно невозможно.
И старый уличный фонарь начал вспо¬минать всё, что ему было известно о доне Привидоне.
Черный Человек, безусловно,— зло. А дон Привидон — безусловное зло. Снежный чело¬вечек Тюля ничего не знал о доне Привидоне,
потому что он жил во дворе всего два дня. А события, как вы помните, развивались так стремительно, что никто в эти дни и не вспомнил о доне Привидоне. Хотя во¬обще-то обычно его во дворе не забывали. И побаивались.
Дон Привидон, если верить ходившим о нём слухам, был ужасен. Кошмарен. Гадок. Омерзителен. Потому что его характер пол¬ностью соответствовал условиям, в которых он жил. А домом дону Привидону служила, как вы помните, Привидония: под мусорны¬ми бачками, у стены старого забора полу¬разрушенной фабрики игрушек, место, куда вел сток канализации.
Сейчас дон находился в спячке. Хотя старый уличный фонарь мог разбудить его своим светом в мгновенье ока.
Хорошо ли это?
Нет, скорее плохо.
Совсем плохи у нас дела, если не¬счастный фонарь стал приходить к выво¬ду, что зло может победить только зло. Лично мне эта мысль совсем не по душе. Само собой разумеется, что Черный Че¬ловек — отвратительная личность. И мы должны... нет, просто обязаны справиться с ним, иначе нам всем несдобровать.
Но звать на помощь Привидоиа?!! Не знаю, не знаю...
Может, можно придумать что-нибудь по¬лучше?
Старый уличный фонарь и думал. Он очень старался.
Он осматривался, не поворачивая го¬ловы... то есть верхушки... одним словом, не вертясь. Потому что его стекляшки по¬зволяли ему видеть всё вокруг. На все три¬ста шестьдесят градусов. И с той стороны, где стекло выбили, он тоже видел. Хотя,
может быть, и не так ясно. Он смотрел вокруг и искал выход. И что же попало старому уличному фонарю на глаза?
В первую очередь, снеговичок. И, конеч¬но же, черный брезентовый гараж. И, само собой разумеется, Черный Человек, хотя как раз его-то фонарь видеть не желал. И занесенная снегом детская площадка. И Привидония.
И всё. Больше вокруг ничего не бы¬ло — одни темные окна, за которыми спали ни о чем не подозревающие дети. И у не¬которых из детей лежали под подушечка¬ми свитера из шерсти северных оленей. Те самые свитера, которые накануне подарила им Снежная королева.
Ведь это самая настоящая правда — что во дворе вчера стояли сани самой Снежной королевы. Правда, хотя и кажется сном или сказкой.
Пусть старый уличный фонарь и ви¬дел Снежную королеву минувшим днем первый раз в жизни. Он всё равно готов был поклясться чем угодно, что она настоящая! Самая что ни на есть подлинная Снежная королева. Которая прилетела во двор не просто из-за какого-нибудь своего королевского каприза, а для того, чтобы помочь маленькому Снежному ко¬ролевичу Тюле.
—Стоп,— сказал вдруг старый уличный фонарь.— А что это такое мне в голову взбрело?
Он даже сам себе удивился:
— А почему это я решил, что Тюля — Снежный королевич?
— А кем еще он может быть? — ответил старому уличному фонарю внутренний го¬лос— Кем же еще может оказаться самый пер¬вый в мире снежный человечек, вылепленный из первого в году снега? Да еще в таком заколдованном месте — возле загадочного га¬ража, на пути Черного Человека?
Конечно, Снежным королевичем, и никем больше!
Старый уличный фонарь многое не умел. Но кое-что ему всё же иногда удавалось. И на этот раз он смог посмотреть на Тюлю... По-другому. Как говорится, другими глазами. Пусть на самом деле у фонаря не было глаз — ни других, ни каких-нибудь еще.
И правильно сделал. Потому что иногда очень важно, какими глазами на вас смотрят. И какими вас видят.
Каким же увидел смешного Тюлю фо¬нарь? Не спрашивайте, лучше посмотрите сами. Да поскорее. Потому что посмотреть есть на что.
Твердой, сильной рукой рыцаря, в ко¬торую преобразилась веточка в дырявой варежке... Именно так — твердой, сильной рукой в кольчужной перчатке из ледяной стали королевич Тюля схватил пику, в ко¬торую обратилась шея снежной черепашки. Панцирь черепашки оказался богатырским щитом, и Снежный королевич Тюля второй рукой подхватил его.
А под щитом — под панцирем — обнару¬жилась огромная булава.
Ею стал тот счастливый билетик, кото¬рый — помните? — унесло с балкона.
Снежный человечек Тюля подхватил и булаву. Теперь это был уже не осевший от страха снеговичок. Он стал ярко-белым и, хотя всё еще оставался довольно толстеньким, больше совсем не походил на поставлен¬ные друг на дружку шары.
Снеговичок Тюля наконец-то принял окончательное решение, как и требовал Черный Человек.
Но решение это стало для водителя ржавого инопланетного автомобиля боль¬шим сюрпризом.
Тюля продолжал быстро изменяться. Из белого, как больничный халат, он стал серебристо-белым. И этот серебристо-белый цвет оказался уже не цветом снега, из ко¬торого его слепили дети. Это был грозный отблеск полированных стальных лат.
Теперь перед Черным Человеком стоял рыцарь. Герой. Боец.
Снежный королевич Тюля — с булавой на поясе, с пикой и щитом в руках — твердо посмотрел ему в глаза. Потом взмахнул пикой и одним махом потушил огоньки на пальцах Черного Человека.
Тот заскрипел, засвистел, затрещал, как ста¬рый дуб на ветру, и метнул охапку черных молний в Тюлю. Однако снежный рыцарь поднял щит, и черные молнии разбились о его поверхность, рассыпавшись вокруг серой тускнеющей пылью.
Черный Человек задрожал крупной дрожью. Изо рта у него посыпались зубы, а из глаз — искры. Пронзенный пикой, оглушенный булавой, Черный Человек упал.
Он упал и стал распадаться.
У него не шла кровь. Не было ни костей, ни мяса, потому что он никогда не состоял из мяса и костей.
Черный Человек развалился на тени и полутени, мрак и полумрак.
А тени, в свою очередь, вполне безо¬бидно расползлись по своим привычным местам: стали тенями от детской горки, от крыш, от забора и даже от уличного фонаря.
Теперь они были неотъемлемой частью нормального мира. И даже старый уличный фонарь понял, что тени уже никогда не сумеют вновь слиться в Черного Чело¬века. А если и сумеют, то не раньше, чем через сто тысяч лет.
Старый уличный фонарь полюбовался той частью Черного Человека, которая стала его собственной тенью, потом перевел взгляд на Тюлю... и не увидел никакого рыцаря. Во дворе стоял обычный снеговичок и, улыбаясь, таращил бессонные глаза.
ID:
227547
Рубрика: Проза
дата надходження: 09.12.2010 18:14:51
© дата внесення змiн: 09.12.2010 18:14:51
автор: Птицын Анатолий
Вкажіть причину вашої скарги
|
