~~~~~~~~ ~~~~~~~~
Жуём сухпай из вещмешка,
шестые сутки —
такие шутки.
Мы ловим беглого зека
всей пятой ротой
в лесных болотах.
Семь лет за кражу и разбой
с режимом строгим
давали многим.
Стал каждый резать бы конвой —
снимай со счёту
всю нашу роту.
Сергеев Колька был не ах,
стирал полгода
портки для взвода.
Его нашли — тоска в глазах,
дырища в брюхе
от выкидухи.
Сухпай, насупившись, жуём.
Карпин Артёмка
нудил негромко:
«Приказа не было живьём
брать урку, братцы.
Зачем стараться?»
«Был Колька наш, конечно, чмо,
но разве дело
по беспределу
в сундук глазетовый с тесьмой
сыграть до срока?!» —
бубнил Артёмка.
«Чего сморкаться и зудеть?! —
отрезал басом
Серёга Власов. —
За око око, смерть за смерть,
и нет работы
другой у роты!»
С предохранителя АКа
я снял на всякий,
лишь в буераке
качнулась тень борщевика
неловко как-то
и воровато.
Висок мне тут же обожгло,
отпрянул еле
к разлапой ели.
Беглец наш с Колькиным стволом
засел с комфортом
вблизи болота.
По мне он очередь опять
пустил втупую,
потом вторую.
А мне не трудно сосчитать
патронов сколько
в рожке у Кольки.
А дальше, как в плохом кино,
где в эпилоге
он — в руки ноги,
а я маячу за спиной…
И вот он связан,
лежит под вязом.
Давала клятву — смерть за смерть! —
вся наша рота.
Вполоборота
стою, и стыдно мне смотреть
в глаза служивым.
Что делать, жив он.
Зека прикончить не сумел,
ох, виноват я,
простите, братья.
И ты, Колян, за недострел
некрепких духом
прости, братуха!
~~~~~~~~ ~~~~~~~~
