Глава 34
Так протекала моя жизнь в Беркшире. Она была похожа на медленный ручей, прозрачный и холодный горный ручей, текущий вниз по склонам, тихо журчащий и переливающийся в разноцветных солнечных скалках. Я был абсолютно счастлив и не знал, чего еще желать от жизни. У нас с Лорой родилось двое замечательных детей: девочка и мальчик. Сына мы назвали Гарри, а дочь – Долорес. Лора расцветала с каждым годом. И мне было приятно знать, что я – тому причина. Если рассматривать финансовую сторону, то я зарабатывал достаточно, чтобы содержать семью. Лора преимущественно не работала, занималась домом и детьми, а я, в свою очередь, обеспечивал ее средствами, чтобы она и мои дети ни в чем не нуждались. Каждую неделю она посещала лучшие салоны красоты Рединга, светские приемы в качестве супруги перспективного молодого юриста; ее эмоциональное состояние полностью пришло в норму за эти годы посредством многочасовой работы профессиональных психологов. Она окрепла физически благодаря регулярным занятиям в фитнес-центрах и недельным отдыхам в санаториях, куда мы ездили во время моих осенних отпусков. Детей оставляли с няней – миссис Тилбори, премилой женщиной преклонных лет, которая сама воспитала троих детей (почти погодок!) и все они стали достойными людьми, вошли в так называемую молодую элиту Англии. С ней всегда было о чем поговорить, а особенно – посоветоваться нам как молодым неопытным родителям, решившим обзавестись потомством. Она говорила много, любила давать советы, точнее, была щедра в отношении советов и рассуждений о благопристойном воспитании. А мы прислушивались к ней, ведь действительно было в чем, и она стала для нас совсем как член семьи за эти шесть с лишним лет. О, Господи!.. Как быстро летит время!
Что касается нас с Лорой, то в это особое время года (естественно, я имею в виду осень – наше любимое время года) особенно благоприятно посещать места отдыха. Вечерами мы гуляли в парке; один раз даже рискнули искупаться в озере, и что же вы думаете? Я простудился не на шутку, провалялся в постели до конца отпуска, а Лора – даже не чихнула! Мой лечащий врач ругал меня, мол, как Вы допустили – жену в озере искупать и это осенью, в самый опасный период для простудных заболеваний! Я только подсмеивался и перемигивался с Лорой, пока мы выслушивали его нотации. Я погружался в свои раздумья, сидя в кресле и наблюдая за сияющей Лорой, которая, казалось, вобрала в себя все цвета радуги, и мне было бесконечно приятно осознавать, что это есть моя маленькая победа над собой.
Поразительно! Я и думать забыл о матери. Где она? Что с ней? Вспоминает ли она обо мне? Это совершенно не волновало меня больше. Теперь я мог думать только о своей собственной семье, и кроме заботы об их благе меня ничто не прельщало. Я искренне любил Лору и просто обожал своих детей. Я много раз обращал свое внимание, какой стала Лора в браке со мной, но на самом деле это я обязан ей всем, своим духовным возрождением, подаренным шансом начать жить заново. Я безгранично был ей признателен и всегда помнил об этом, питая самые нежные чувства к ее открытому нраву и доброй натуре. Я хотел, чтобы эти качества передались нашим детям, а затем детям их детей – нашим внукам, правнукам.… Ведь это именно те редкие качества человеческой души, которых так не хватает в нашем холодном мире, в мире, где царит одиночество, если не посвящать кому-то свою жизнь, в мире, где главенствуют пороки и искушения, если не любить кого-то всем сердцем и не дарить свою любовь.
В целом, я был доволен тем, что меня окружало и теми, кто окружал. И я не хотел ничего менять. Но однажды случилось нечто, что натолкнуло меня на пугающую мысль о том, что перемена неотвратима.
Эта мысль впервые посетила меня за ужином, когда дети уже спали, а Лора, пользуясь случаем, открыла бутылку хорошего бургундского Шардоне 2003 года с изысканным цветочно-фруктовым ароматом. На Лоре была блузка в тон цвету вина и туфли на высоких каблуках, искрящиеся мелкой россыпью стразов. Глядя, как она шла мне навстречу из столовой, я мысленно представлял ее юной студенткой восемь лет назад, а затем – невестой, молоденькой девочкой, вступившей в брак, словно это была игра, словно для нее все было невинно и по-детски прекрасно. Я увидел ее в своей рубашке много лет назад, стоящую приклоненной к столику у алтаря и ставившей свою подпись, а затем – на улице под дождем, где она обнимала меня в тени деревьев и спрашивала тонким голоском едва ли пробудившейся принцессы: «Мы ведь будем счастливы, скажи?». Сейчас эти слова слышась мне сквозь призму времени, будто сквозь туман в подземелье, из которого нет выхода. Я до сих пор ощущал влагу на своей коже от ее поцелуев и дрожь от весеннего дождя, промочившего насквозь мою одежду.
Сейчас это была совсем не та Лора! Кто эта женщина, идущая мне навстречу? И почему она улыбается мне, полагая, что мы знакомы? Нет, это была не Лора, мой милый ангел, девочка, которую я обожал, – это была взрослая статная дама, в которой не было ни капли детскости, юность которой украли годы времени. Она даже не шла в сравнение с Рапси, чей облик всегда будет хранить обаятельную детскую улыбку, так бережно доверенную мне одному, кто знает, каково это – любить ребенка.
И я стал вглядываться в ее лицо, по мере того, как она приближалась ко мне, в надежде отыскать в нем знакомые черты, присущие только той Лоре, которую я знал, еще не скованную обязанностями жены и матери, не зажатую в рамки устоев замужней женщины из высшего общества. Той Лоры, что была моим Ангелом-Хранителем, чистота которого принадлежала моей душе. Я всматривался в ее глаза, сияющие счастьем, но лишившиеся подлинного очарования; всматривался в извилистые изгибы губ, кривящихся в улыбке, которая утратила детскую робость; я сматривался в ее лицо, изучая тонкие линии бровей, чуть выпуклые бугорки скул, когда она улыбалась в очередной раз. Я привыкал ко всему, что изменилось в ней, но я не находил того, что было любимым без привычки, как например, ее иссякшая манера опускать стыдливо глаза и заливаться румянцем в определенных неловких ситуациях. Сейчас эта манера почти не прослеживалась, а в дальнейшем, как мне кажется, и вовсе исчезнет. Возможно, потому, что таких неловких ситуаций стало меньше, а может быть, потому что стыдливые чувства, обуревавшие ею ранее, сошли на нет, потому что те вещи, которые казались ей ранее неловкими, сейчас – рутина, сопровождающая ее повседневно. Да, Лора, должно быть, привыкла с ней, как и я, увы, свыкся с ее привычкой.
К сожалению, все в мире имеет свойство меняться. И мир меняется также неумолимо, как течение Времени. И мы меняемся так же, как меняется мир, несмотря на то, что не хотим этого. В определенной степени, наверное, да, не хотим, но все же меняемся. К моему наблюдению, в основном – в худшую сторону или в никакую. Ведь пустота, к которой мы приходим со временем гораздо хуже, чем нечто ужасное, но иное.
Именно эту пустоту я ощутил за те секунды, пока Лора шла мне навстречу. А когда она предстала предо мной и присела на колени, игриво обхватив меня за шею руками, и я зарылся в ее волосы, почувствовав нежный аромат «Шанели», а затем, взглянув в ее лицо на расстоянии нескольких миллиметров, я понял: это не девочка, которой я восторгаюсь, это женщина, которую я люблю. Она взяла мое лицо в свои ладони и поцеловала в губы, на которых ощущался кисловато-сладкий привкус Шардоне и ванили. Я дотронулся до ее щеки тыльной стороной ладони и нежно провел до ключицы, где заметил чуть виднеющуюся цепочку (теперь золотую, а не обыкновенную черную веревку) с кулоном в виде шапочки гортензии, которую я подарил ей на свадьбу. Я не замечал его раньше, с тех пор, как мы поженились. Наверное, она надевала его, как память о тех временах. Она наверняка испытывала такую же тоску, как и я отчасти о том, что былого не вернуть, как не вернуть молодость, о том, что перемен не избежать, как не избежать смерти. И эта тоска была нашей общей жизнью, которую мы по доброй воле друг друга согласились разделить в день бракосочетания. А значит, нельзя отныне говорить о себе, о том, что ты чувствуешь на протяжении семейной жизни; нужно говорить только «мы» и только «мы» употреблять во всех фразах, подразумевающих тебя самого. Это одно из неотъемлемых свойств брака – никогда не оставаться одному. И даже когда мы испытываем неизгладимое одиночество, будучи в браке, одним нам оставаться не приходится. Хорошо ли это? Плохо ли? Как знать?.. Не узнаешь, пока не попробуешь. Я решился все же узнать и понял, что брак – для тех, кто силен духом, особенно это касается женщин. Ведь выйти замуж и родить ребенка – проще простого. Это не достижение. Но сохранить пламя в семейном очаге, любовь и доверие на протяжении долгих лет и воспитать из ребенка – Человека, – вот истинное женское мужество! Я преклоняюсь перед женщинами, способными создать семью в браке, а не ее жалкое подобие, красивую картинку, существующую в качестве мебели. Эти женщины – богини, которым должно целовать руки при встрече, осыпать цветами и комплиментами. Только они – законные владелицы ларца нашего счастья, словно бесценные живописные росписи Сикстинской капеллы, украшают наше гордое одиночество, согревают наши сердца, приручают нас своей лаской и добротой.
Лора была из таких женщин. Она умела сказать подходящее слово в нужное время и промолчать, когда слова были излишни. Она знала, что мне необходимо, в чем я нуждаюсь, что мне мило и ненавистно. Когда мне было одиноко, она молча садилась рядом, брала меня за руку и просто ждала, пока я сам начну разговор. Очень часто я так и не заговаривал, а просто держал ее за руку. Мне нужно было чувствовать ее близость, ее участие в моих переживаниях. И я чувствовал его постоянно, оно всегда ненавязчиво присутствовала в моей духовной жизни. Даже если я противился, Лора знала, что это не всерьез, порыв эмоций, не более, и никогда не обижалась.
Когда я был вне себя от счастья (а таких моментов, поверьте, было достаточно), Лора радовалась вместе со мной, даже если перед этим горько плакала в подушку, пока никто не видел. Она смеялась и шутила, всячески подстраивалась под мое настроение, чтобы ненароком не выдать своей слабости, чтобы не омрачить мое позитивное настроение или очередной головокружительный успех. Думаю, она любила меня больше, чем ей казалось. Больше, чем я того заслуживал.
В этот вечер повторялось то же самое. Она чувствовала мою отстраненность, полет мысли, знала, что я не расположен к романтическому ужину, но что–то поменялось в ее методах. Она не промолчала обыкновенно, как раньше, а заговорила первой.
Что с тобой? Ты не здесь… - Спросила она, поднимая мой подбородок и глядя в глаза.
Все в порядке, - ответил я, - просто устал. Извини, что не смогу побыть твоим кавалером в этот вечер.
Ничего.
Но ужин действительно великолепен, милая. – Пытался сгладить обстановку я, а затем добавил, - как и все, что ты делаешь.
Спасибо за эту любезность. Однако я все же должна поговорить с тобой.
На мгновение волна холодной дрожи прокатилась по моей спине, и я замер в ожидании, следя за ее неподвижными губами.
Я слушаю тебя, Лора. Ты же знаешь, что бы это ни было, я выслушаю и поддержу любое твое решение. Обещаю.
Не обещай, пока не услышишь то, что я собираюсь сказать тебе.
Говори. – Я взял ее прохладные руки и поднес к губам. Я говорил себе, что таким образом пытаюсь успокоить ее, предоставить что-то наподобие защиты, но в действительности я успокаивал себя, по крайней мере, мне так казалось.
Скажи, ты веришь в прочность нашего брака?
Что за вопрос? – Выдохнул я.
Просто ответь: ты уверен, что нас ничто не изменит?
Естественно.
Тогда мы должны вернуться в Оксфордшир. – Молниеносно выдала она с небывалой несокрушимостью, и я вдруг осознал, что это ее окончательное решение, и оно было выношено в мыслях не один день. Это был хорошо взвешенный и продуманный шаг.
Что?
Мы должны вернуться семьей: ты, я и наши замечательные дети.
Но для чего? Здесь моя работа, все наши друзья, дети скоро отправятся в школу! Что с тобой, Лора? С чего вдруг это неподвластное обдумыванию рвенье?
Я знала, что ты станешь отрицать… Боже! – Она резко сорвалась с моих колен и отбежала в сторону на несколько шагов, закрывая лицо ладонями, - как я могла подумать, что все забыто?..
О чем ты?
О ней! – Обернулась она ко мне в слезах. – Ты до сих пор боишься вернуться в город, где твои низменные слабости одержали верх над твоей душой! Признайся, тебе все еще не безразличен этот город!
Этот город – место, где прошло мое детство. Я помню только это и ничего более.
В таком случае, почему же ты отказываешься вернуться?
На это много других не менее объективных причин.
Каких, например?.. Работа?.. Юристы нужны везде. Друзья?.. Общаться можно и на расстоянии, кроме того, в Оксфорде у нас много старых друзей. Школа?.. В Оксфорде есть прекрасные школы! Назови еще, если таковые имеются. – Она начала двигаться по комнате из стороны в сторону.
Это все.
Вот видишь!
Но зачем это нужно тебе? Разве не осталось каких-либо тяжелых воспоминаний, которые бы заставили тебя подумать хорошенько, прежде чем коренным образом менять нашу жизнь?
Коренным образом?..
Конечно. А детей ты спросила? Хотят ли они уезжать из Рединга?
Они не станут противиться.
Откуда тебе это известно?
Просто знаю. Я – мать!
При этих словах я побледнел.
О, Господи!.. Прости. – Она подбежала ко мне и стала на колени, хватая за руки, - прости меня, это было неосмотрительно.
Нет. Все верно. Ты – мать. Это со мной не все в порядке.
Я закрыл глаза и ощутил, что вот-вот заплачу. Лора подтянулась ко мне и поцеловала веки. Я не хотел, чтобы она утешала меня сейчас. Больше всего на свете я хотел, чтобы она прекратила этот разговор, перестала причинять мне боль, но она была на удивление непроницательна в тот момент, а я, помня об обиде, которую ей нанес, не смог прямо сказать об этом. Ужасно, когда чувство вины давит на наши поступки и мы не вольны в выборе и принятии решений. Именно это случилось со мной, и я никак не мог отделаться от этого чувства уже много лет. С этих пор я начал думать, что оно останется со мной до конца жизни. Поэтому я особенно остро ощущал потребность не видеть Лору, не знать ее вовсе, пока все не успокоится или пока мое сердце не перестанет биться от боли.
Я хочу, чтобы ты знал, что я не нарочно.
Я знаю.
Я слишком долго вынашивала это решение.
Я знаю.
И дольше я не могу таиться! Скажи, скажи сейчас, что ты выберешь, как поступишь?
Я…я не могу дать ответ сию секунду. Нужно подумать.
Я готова ждать, но только ответ мне нужен сегодня.
Я не готов дать его.
Прошу тебя, мы должны вернуться, иначе я не смогу доверять тебе!
Но почему? Разве я дал повод усомниться в себе за эти годы хотя бы единожды?
Нет. Ты был прекрасным мужем и отцом, как и обещал. В этом я не посмею упрекнуть тебя, и благодарна за это всей душой.
Тогда почему?.. Почему, Лора, ты чинишь мне это испытание?
Потому что это все еще испытание для тебя, не так ли?..
Не так!
Ты до сих пор сомневаешься, что не предашь меня снова!
Это неправда! Её больше нет в моей жизни! Все забыто! – Кричал я неистово.
Могут быть другие, ты же знаешь!
Нет, не могут! Я люблю тебя, только тебя! Я всегда любил только тебя! Это не изменится.
Тогда уедем завтра же!
Повисла тяжелая пауза. Лора встала, отошла и остановилась. Я встал, подошел к ней и обнял за плечи.
Мне нужно некоторое время, чтобы уволиться с работы и забрать документы детей из садика.
Лора обернулась ко мне и молча обняла, крепко прижавшись к груди, как в тот вечер, когда она говорила со мной в свадебном убранстве, когда с такой доверчивостью и детскостью простила мне то, что, казалось бы, невозможно простить. За это я был благодарен ей всей душой. И, наверное, именно это неоспоримое чувство благодарности, смешиваясь с чувством вины, повлияло на мое решение. Поначалу я думал, что все согласовано, но потом осознал, что нет. У меня просто не было выбора. Я был в долгу перед ней за мое спасение и ее великодушие, проявленное по отношению ко мне. И мне стало страшно оттого, как сильно я ненавидел ее в ту пору!..
ID:
434810
Рубрика: Проза
дата надходження: 02.07.2013 01:38:12
© дата внесення змiн: 02.07.2013 01:38:12
автор: Олеся Василець
Вкажіть причину вашої скарги
|
