Глухарь, бесчуйдь,
вот смору имя,
коли колых не умещает
задубело вымя,
не слыщит внутреннее
дроботы тарпанов по пустынне,
и вросшие в тулов не распрострать
отныне,
да - пусть его,
нехай,
и знать забыли…
Я ж с гродной остаюсь емлёй,
с её бескровленой речнёй,
с поветром, опоённым пылью,
с ветвями, жилистыми ими,
и всякой дичьей сорочнёй;
разь назвень - здравы,
годно,
йа - больной…
Неизлещимому пенять смерщеньем-
смех,
остуди обольщи, отбой;
не полбной зрели, ради,
мясь и мех,
до сошки сущены вольгой;
крошёный зубь -
острее на желве поспех,
наш мър уйдёт,
последний полон вздох,
он - не для всех…
Луддьё гощё лъдья
нодьёй…
