«Снаряд в одну воронку не попадает», «Пожар в одном месте не вспыхивает». Вспыхнул, подлец. Да с такой яростью, словно мстил за несколько часов тишины. Тишина была настолько напряженной, что рванула во всё небо из снарядов любых калибров и названий. Это не столь важно. Важно то, что всё возобновилось с точечными попаданиями в души и сердца мирного народа. Снова панический страх, ужас, безысходность, звонки друзьям и от друзей, предложения переехать подальше от войны. Всё – сначала. С той разницей, что теперь всё это происходит вяло. Никто не желает покидать свои дома. И это нормальное человеческое состояние.
**
«Между многими друзьями часто пробегает кошка, между некоторыми – шаркает стоптанными ботинками война. Я чётко слышу это шарканье. Почему-то не хочется вслед протягивать руку, взывая к памяти о дружбе. Всё ушло. Всё рассыпалось. И винить в этом некого. Каждый несёт свою искру в ладонях. Хорошо, если ладони защищены. Хуже – если оголённые».
Ирина написала эти строки для себя. Такое было настроение. Серое.
**
В своих ладонях принёс искру дружбы Александр. Саша. От его коротких репортажей из военного Дебальцево сжимается сердце. Горят и рушатся дома, гибнут люди, шныряют по огородам подозрительные типы с автоматами. Никто не желает отдавать Дебальцево на растерзание, разрывая в это время всё в клочья. Подвальная жизнь постепенно превратилась в норму, которая граничит с человечностью. Здесь не разбирают прежних обид и скандалов, должников и алкоголиков. Подвал собирает всех. В Сашином случае – ближних соседей по улице.
Саша никогда не спускается в подвал. Он выбрал для себя миссию человечности, не подозревая этого. На всякий случай лопата всегда под рукой. Вдруг засыплет подвал землёй и обломками стен – он будет рядом. Он успеет всех спасти. Кто, если не он?
- Привет, Ирин!
- Привет, Саша! У тебя мобильный работает?
- Сам удивляюсь. Это впервые. Вокруг бомбят, а я на связи, - засмеялся друг.
- У вас бомбят?
- Да, все в подвале, а я сижу и разгоняю руками снаряды.
- Шутишь!
- Как ты там, в Макеевке?
- Наверное, лучше, чем в Дебальцево.
- Не выдумывай. Я знаю, что Макеевка тоже попала под обстрел.
- Мой микрорайон пока стоит. Просто очень серьёзная слышимость залпов.
- Ты сегодня что-нибудь ела? – перевел тему Саша.
- Не помню.
- Так, без отговорок, дорогая. Организм требует энергии. Быстро на кухню! Отчитаешься о тарелке супа. Согласен на «мивину». А я пока другим позвоню, чтобы знали, что мы все живы.
В трубке послышались гудки.
Телефонная связь, как живой родник, привносит в серую жизнь чистоту ощущений.
Вот его заметка на страничке. Да простит меня друг. Без разрешения. Но зато «увековечу»:
06. 09.Сегодня приехал на работу утром ( меня на подмену поставили в городе возле депо на башню она на территории гаража). А гаража практически нет... Боксы, все трактора сгорели, машина завгара тоже. В асфальте воронки. Это во вторник было. Я отдежурил до 17 и уехал. Если б до утра остался, не понятно - остался ли вообще. Сегодня бригадир сдуру вывел двоих, так я в журнале расписался и домой. На рынок заехал, купил масла и майонеза. Практически никто не торгует на этом пепелище. По городу много новых разрушений. Первая семья эту ночь провела в бомбоубежище.
Сегодня к матери приходила её сестра. Сестра живёт на Черёмушках. Говорит, в квартире ни одного стекла не осталось. У неё дача на Красногвардейской. Это через улицу от нас. Рассказывала, как на огород упала мина и не разорвалась. Она оббегала все инстанции, чтоб разминировали - бестолку. Потом доклепалась до украинских солдат, которые тусили на Пятаке. Они её привезли на БТРе, разминировали, сфотографировали себе для отчёта, а потом ещё и назад отвезли. Так что, бабка на БТРе покаталась.
**
- Привет, Светлая! – услышала Ирина в трубке голос Людмилы.
- Привет, моя дорогая. Как ты меня красиво нарекла. Как Донецк?
- Бомбят, сволочи.
- Знаю. Хотелось услышать что-то обнадёживающее.
- Давай, Светлая, я тебя обнадёжу.
- Господи, что ты можешь, Людочка?
- Я в церковь могу ходить. Давай, пиши мне на личную страничку родные имена. Я отправлю их всем своим знакомым по разным городам. Мы будем живы!
- А как ты живёшь, Людочка?
- Подруга из Москвы выслала немного денег. Заканчиваются, сволочи. И продукты заканчиваются. Была сегодня на рынке. Хотела купить мороженые «азовские бычки». Не потянула. И не дарят ничего… ладно, у меня еще есть гречка и рис.
- На работу ходишь?
- Чисто символически. Детей сейчас не отпускают в Центр культуры. Какие сейчас глиняные поделки? Какие художественные кружки? Всё будет после войны.
- Ты там держись, моя девочка. Ладно?
- Нет, Светлая, это ты держись. У тебя внучка на руках. Мне легче – я своих в Россию отправила.
- Даа… поддержали друг друга…
- Не горюй, Светлая! Будем жить. Мы же степняки. А они – непокорённые, - сказала Людмила и отключила телефон.
**
Жизнь в городе продолжается только потому, что она – жизнь. Иначе нельзя. Газеты в домах не появляются, почтовые ящики тоскуют по новостям. Кто бы внёс новую струю заряда чистой мысли?
- Ирина, я приехала из Одессы, - прочитала Ирина по скайпу сообщение Лизы, которая вынуждена была вывезти ребёнка от бомбёжек из Макеевки.
- Бог мой! Как ты доехала? Это опасно.
- Я всё завтра расскажу. Я собираю некоторых членов литобъединения у себя дома. Почтите своим присутствием?
Ирина насторожилась. Никогда Лиза с ней так не разговаривала. Что произошло? Холодок проскользнул между ними или война прошаркала?
- Не знаю, что ответить. Я завтра сижу дома с двумя внучками, а дочь пойдет на подработку.
- А с ними приехать получится?
В голове Ирины началась борьба противоречий: трудно в дорогу с крошкой без коляски, да ещё и тащить на себе целую сумку детских принадлежностей. Хотя, есть для этого такси, но это слишком дорого. Приглашение друга, да ещё и в военное время – дорогого стоит. Ирина решилась. Жизнь так непредсказуема.
Лиза встретила всех одинаково приветливо и радушно, накрыла сладостями собственной выпечки стол, приготовила бутылочку грузинского вина.
Раскачивались долго и неохотно. Люди Макеевки за четыре месяца забыли, как надо праздновать встречу друзей. По кругу читали стихи, пытались говорить о себе и о политике, о войне и бомбёжках, стараясь не ранить неосторожным словом присутствующих.
Лиза была радушной хозяйкой, которая в такое трудное время хотела сплотить всех одним творческим порывом. Главное, она сказала, что война не помешает всем оставаться друзьями.
Расходились вяло, по одному. Ирине с детками было трудно, но она не подавала вида. Дежурная улыбка не сходила с лица. Перебороло чувство ответственности перед всеми: если собрались, значит так надо. А кому это было надо? Разговор не клеился. Или Ирине так показалось. Спасибо, Лиза открыла крышку пианино и полилась мелодия: «Как здорово, что все мы здесь»…
Дома, естественно, анализировалось каждое слово, мимика, жест. Зря она взяла с собой детей. Зря. Только дома она поняла, что ее деткам никто не улыбнулся. Разве так бывает? Неужели все так очерствели в своем горе, в своём состоянии душевной подавленности? Будут ли ещё встречи – трудно предположить. Наверное, будут. Будет ли Ирина на этих встречах - вопрос. Надо пережить войну.
**
А пока… интернет запестрил новыми сообщениями: никто войну не прекращал. Спасибо, дочь вернулась из Крыма. Всё позади. Будет что вспомнить и рассказать. Но это будет после войны. Только бы повременила с возвращением Марина. Петровский район комом в горле у противника. Её дом уже был ранен снарядом. Надо обязательно сообщить Марине об опасности. Только бы она не выехала раньше времени. Здесь еще опасно.
Ночью было светлое зарево. Что горело – не известно. Горело сильно и глобально со стороны ЯКХЗ. Только бы люди остались живы. Только бы меньше слёз.
Серый день начинал свое существование. Осеннее существование, отдалённо напоминающее жизнь. Будет ли она? Продолжится? Или кому-то останется обычным надгробным камнем?
**
Это невыносимо. Ирина свернула в трубочку исписанные мелким почерком листы, смяла их и швырнула в угол. Столько отчаяния было в этой свёрнутой трубочке. Стыдно кому рассказать. Она вспомнила, что всегда держала себя в руках, в любом случае улыбалась всем, чтобы не дай Бог, не догадались о её душевной боли. Пусть все думают, что она с неба звёзды в корзинку собирает, по радуге ходит запросто, как по тропинке, что птичьим молоком посуду моет. Всё так и есть. Каждая звезда, да что там звезда, - небо – её! Вот так лихо взять и замахнуться на всё небо.
И тут полил дождь. То ли небо услышало наглые мысли Ирины, то ли посмеяться решило над её смелостью, а может, материнские слёзы окропили землю родную.
Война продолжается.
Первые 19 залпов были неожиданны.
ID:
522078
Рубрика: Проза
дата надходження: 07.09.2014 20:55:54
© дата внесення змiн: 07.09.2014 21:32:51
автор: Ирина Горбань
Вкажіть причину вашої скарги
|
