ЗОЙКИНА КВАРТИРА.
Господи, какая прелесть, снова оказаться счастливом детстве! Эротические сны, кошмары – все, что сопровождает неповторимое состояние старческого маразма! Вам меняют подгузники, кормят манной кашей, утирают слюни. Мысли разбегаются прочь. Вот уже забыто собственное имя, да, и родственников не узнаете.
Гу-ги, Гу-ги, га-га-га! И человек рождается для новой жизни. Глаза открываются, и в них счастье непонимания. Можно беспричинно хлопать в ладоши и безнаказанно шлепать по округлостям молодую сиделку. Можно ВСЕ.
Потому-то я приступаю к новым историям, о которых простительно вещать беззубым ртом, разражаться безумным хохотом над собственными остротами, хитро подмигивать слушателям и тут же терять нить повествования…
Мысли прыгают зайчиками. И поймать их ничуть не легче, чем этих длинноухих, когда гоняешься за всеми сразу.
ЗАЙЧИК ПЕРВЫЙ. «ЗОЙКИНА КВАРТИРА».
Э-эх! Наконец-то, поймал «одного»! Вспомнил случай! Да, с названием беда. Пришлось чужим воспользоваться. Если кто не знает, Михаил Афанасьевич его еще раньше придумал. Но история-то всамделишная, со мною случилась. Так что вина небольшая. Заимствование, оно, знаете ли, у сочинителей принято.
Молодой когда-то был. И товарищество разное водил. Потому как квартирой только что обзавелся. По тем временам мне цены не было. Друзьями вмиг облип, словно, мухами. И был один средь них такой хитрый, хитрый. Все пакость норовил сделать какую.
«Ну, что ты, - шептал мне на ухо, - все страдаешь и ни на ком остановиться не можешь? Угоришь! Давай я тебя с хорошей подругой познакомлю?»
Понятно, кто же не хочет, с хорошей-то? Правда, от него раньше и простой шипучки яблочной было не допроситься, а, вдруг, те на, Женщина!
И вот приходит ко мне в дом с дамой. Ничего себе, плотненькая. И тело под одеждой видно ладное. На лице краски много.
Представил. Зоей, мол, зовут.
Сели, сидим, пьем и разговариваем. Я по такому делу расщедрился. Пиво, шампанское. Горячая закуска…
И тут она обращается к товарищу моему: «Друг сердечный, сбегал бы ты за шампанским еще, а то дело к ночи, наши запасы кончиться могут».
А этому и говорить не надо. Он на дверь давно смотрел. Приноравливался, какой повод найти, нас наедине оставить. Исчез тут же.
И вот посередь ночи мы вдвоем. Вино выпито. Слова еще раньше сказаны были...
А товарищ все не появляется. Может где в автобусе на обратном пути заснул. Не знаю.
Одно осталось… Музыку завести. Завел. Танцуем. Все ближе, ближе. Наконец, совсем соединились. Ну, как в автобусе переполненном.
А она так глазом на меня зыркнула и молвит: «Я женщина приличная. У малознакомых мужчин в доме не ночую. Если проявите снисхождение, поедемте, меня домой отвезите. Там я себя уверенней чувствую».
Времена не нынешние на дворе стояли. Машин у кавалеров, вроде меня, не водилось. На такси денег не хватало. Потому четырьмя автобусами добирались. По дороге много чего обсудили. И жизнь, и наше мужское непостоянство. О вожделении поговорили.
Нехорошее это чувство: пришли к выводу. Людей к необузданности приводит. Надо заметить: во время беседы она у меня на коленках сидела. Нет, в места в транспорте много было. Но так разговаривать сподручнее. Кроме слов, вслух сказанных, можно и на ушко прошептать.
Нашептала. Я от них, слов тайных, в полную ажитацию пришел. До сих пор повторять стесняюсь. Хоть и помню все до единого.
Приехали. Входим. Кофеем попотчивались. От слов к делу перешли. Снова танцевать начали. А музыка все французская, страстная. Все «Ох!», «Ах!», да «У-У-У!!!»
Голова понятно и закружилась. Я как был, так плашмя на пол и упал. Сознания от чувств-с лишился. Сколько так в беспамятстве провел, не помню. Только ночью страшные сны снились. Будто это самое «Вожделение», потаенное, до меня добралось. Всего от макушки до пят охватило и куражится, рожи строит, слова Зойкины, на ухо сказанные, во все горло орет.
И тут вижу, весь пунцовый стал, что твой рак варенный. Вижу потому, как в чем мать родила лежу. А эта дама ко мне подбирается. Пантера, пантерой. Еще прыжок и весь в ее власти.
Подобралась, но не прыгнула, и давай, словно кошка шершавым языком вылизывать. Шевелиться не смей. Тут же когти выпускает.
И такой продолжительный сон случился, только под утро и закончился.
Вот, наверное, я от него в холодном поту и проснулся. Все болит, будто с медведицей всю ночь боролся. Склизкий, потный и действительно … голый.
А на диване хозяйка сидит. Такая притомленная, но довольная. И опять те же нескромные слова мне шепчет. Существо же мое от них в трепет приходит.
Так, то существо… Разум же иное твердит: «Беги ты, друг милый из логова ведьмина. А то окрутит, живым не выберешься».
Напряг силы последние и говорю: «Хозяйка, ай хозяйка! Чай накормила бы прежде, в ванну снесла, а то нынче никакой я».
Она ж в ответ смеется: «Всех вас не окормишь. Ишь выдумал! Кушать и мыться дома будешь, коли доберешься. Ха, Ха, Ха!»
Ну, я понятно, к двери, в чем был. А там товарищ с шипучкой яблочной стоит. Радостный такой. Глазки сверкают. Нашел-таки то, зачем с вечера посылали.
Здесь-то и вскрылся обман. Не шампанское было в бутылке. Скисший яблочный сидр. Мутная шипящая струя обдала нашу компанию.
Действие неблагородного напитка обнаружилось тот час.
Я стал еще более липучий и противный. Мадам утратила последние остатки привлекательности. Макияж сильно пострадал. Приятель же начал таять на глазах, образовав, в конце концов, грязную лужицу на полу. Квартира обернулась избушкой на курьих ножках.
Комментарии, как говориться излишни…Колдовство!
С первым стуком метлы о дно ступы я очнулся. И кинулся прочь.
Московские улицы огласились разбойничьим зойкиным посвистом и тяжелым уханьем филинов…
НЕ ХОРОШЕЕ ЭТО ЧУВСТВО ВОЖДЕЛЕНИЕ, ГОСПОДА!.
Гуги-Гуги-ГА…
Ах, простите сенильного старца за фривольные мысли. Женские слабости и восхищение ими – украшение нашего безоблачного бытия.
ИТАК, следующая история… о бедняжке Шерри.
ID:
646389
Рубрика: Проза
дата надходження: 23.02.2016 21:23:02
© дата внесення змiн: 23.02.2016 21:26:20
автор: Михаил Брук
Вкажіть причину вашої скарги
|
