Постаралась перевести еще один фрагмент из «Зеркала для магистратов»/ «Зерцала правителей». Это монолог Элеоноры Кобем, герцогини Глостер, осужденной за попытку с помощью колдовства установить время смерти короля Генриха VI. Персонаж и исторический эпизод изображены во второй части шекспировской хроники «Генрих VI».
Монолог из «Зеркала для магистратов»/ «Зерцала правителей» интересен тем, как меняется интонация голоса Элеоноры в зависимости от того, говорит она о том, кого любит, или о тех, кого ненавидит.
Оригинал:
HOW DAME ELIANOR Cobham Duchesse of Glocester, for practising of witchraft and sorcery, suffred open penaunce, and after was
banished the realme into the Ile of Man.
1.
If a poore lady damned in exile
Amongst princes may bee allowed place.
Then, gentle Baldwincj stay thy pen a while,
And of pure pitty ponder well my case,
How I a duches, destitute of grace,
Have found by proofe, as many have and shall,
The proverbe true, that pride will have a fall.
2.
A noble prince extract of royall bloud,
Humfrey, sometime protector of this land,
Of Glocester duke, for vertue calde, the good.
When I but base beneath his state did stande,
Vouchsafe with mee to ioyne in wedlocke's band,
Hauing in court no name of high degree.
But Elinor Cobham, as parents left to mee.
3.
Aod though by birth' of noble race I was,
Of baron's bloud, yet was I thought unfitte
So high to match, yet so it came to passe,
Whether by grace, good fortune, or by witte,
Dame Venus' lures so in mine eyes did sitte,
As this great prince without respect of state,
Did worthy mee to bee his wedded mate.
4.
His wife I was, and hee my true husband,
Though for a while hee had the company
Of lady Iaquet, [the> dutchesse of Holland,
Being an heyre of ample patrimony,
But that fell out to bee no matrimony:
For after warre, long sute in lawe, and strife,
Shee proved was the duke of Brabant’s wife.
5.
Thus of a damsell [a> duchesse I became,
My state and place advaunced next the queene,
Whereby mee thought I felt no ground, but swam,
For in the court mine equall was not scene,
And so possest with pleasure of the spleene,
The sparkes of pride so kindled in my brest,
As I in court would shine above the rest.
6.
Such giftes of nature God in mee had graft
Of shape and stature, with other graces moe,
That by the shot of Cupid’s fiery shaft,
Which to the harte of this great prince did goe,
This mighty duke with loue was kindled so,
As hee abasing the height of his degree,
Set his whole hart, to loue and honour mee.
7.
Grudge who so woald, to him I was most deere,
Aboue all ladyes' advaunced in degree,
(The queene except) no princesse was my peere,
But gave mee place, and lordes with cap and knee
Did all honour and reverence unto mee:
Thus hoisted high uppon the rolling wheele,
I sate so sure, mee thought 1 could not recle.
8.
And weening least that fortune hath a turne,
I looked aloft, and would not looke alowe,
The brondes of pride so in my brest did burne
As the hot sparkes, burst forth in open showe,
And more and more the fire began to glowe
Without quenching, and daily did encrease.
Till fortune's blastes with shame did make it cease.
9.
For (as tis sayd) pride passeth on afore,
And shame followes, for iust rewardc and meede,
Would God ladycs, both now and euermore,
Of my hard hap, which shall the story reede,
Would beare in mind, and trust it as their creede,
That pryde of hart is a most hatefull vice,
And lowlines, a pearle of passing price.
10.
Namely in queenes, and ladyes of estate.
Within whose mindes all meekenes should abound,
Since high disdayne doth alwayes purchase hate,
Being a vice, that most part doth redound
To their reproach, in whome the same is found,
And seeldome gets good fauour or good fame,
But is at last knit up with worldly shame.
11.
The proofe wherof I found most true in deede,
That pryde afore, hath shame to wayt behinde:
Let no man doubt, in whom this vice doth breede,
But shame for pride by iustice is assynde,
Which I well found, for truely in my minde
Was never none, whome pride did more enflame,
Nor never none received greater shame.
12.
For not content to bee a duchesse great,
I longed sore to beare the name of queene,
Aspiring still unto an higher seat,
And with that hope my sclfe did ouerweene
Since there was none, which that time was betweene
Henry the king, and my good duke his eame,
Heyre to the crowne and kingdome of this realme.
13.
So neare to bee, was cause of my vayne hope
And long awayte, when this faire hap would fall:
My studies all were tending to that scope,
Alas, the while to councell I did call
Such as would seeme, by skill coniecturall
Of art magique and wicked sorcery,
To deeme and dyvine' the prince's destiny:
14.
Among which sort of those that bare most fame
There was a beldame called the witch of Ey
Old mother Madge her neighbours did her name,
Which wrought wonders in countryes by here say,
Both feendes and fayries her' charming would obay:
And dead corpsis from grave shee could up rere,
Such an inchauntresse [as> that time had no peere.
15.
Two priests also, the one hight Bolenbroke,
The other Suthwеll, [great> clerkes in coniuration,
These two chapleins were they that undertooke
To cast and calke the kinge's constellation,
And then to iudge by deepe' divination
Of thinges to come, and who should next succede
To Englande’s crowne, all this was true in deede.
16.
And further sure they never did proceede,
Though I confesse that this attempt was ill,
But for my part, for any thing in deede,
Wrought, or else thought, by any kinde of skill,
God is my judge I never had the will,
By any inchauntment, sorcery, or charme,
Or otherwise, to worke my prince's harme.
17.
Yet nethelesse, when this case came to light
By secrete spies to Cayphas, our cardinall,
Who long in hart had borne a privy spight
To my good duke, his nephue naturall,
Glad of the chaunce so fitly forth to fall,
His long hid hate with justice to color,
Used this case with most extreame rigor.
18.
And caused mee with my complices all,
To bee cyted by processe peremptory,
Before judges, in place judiciall,
Whereas Cayphas, sitting in his glory,
Would not allow my aunswere dilatory,
Ne doctor, or proctor, to alledge the laws,
But forced mee to plead in mine owne cause.
19.
The kinge’s councell were called to the case,
(My husband than shut out for the season)
In whose absence I found but little grace.
For lawyers turned our offence to treason:
And so with rigor, without ruth or reason.
Sentence was gieven that I for the same
Should doe penaunce, and suffer open shame.
20.
Nay the like shame had never wight I weene,
Duches, lady, ne damsel of degree,
As I that was a princesse, next the queene.
Wife to a prince, and none so great as hee,
A kinge's uncle, protector of his countrey,
With taper burning, shrouded in a sheete,
Three dayes a row, to passe the open streete,
21.
Bareleg’d, and barefoote, to all the worlde's wonder,
Yea, and as though such shame did not suffise,
With more despite then to part asunder
Mee and my duke, which traytors did devise
By statute lawe, in most unlawfull wise,
First sending mee with shame into exile,
Then murdring him by trechery and gyle.
22.
Yea, and besides this cruell banishment,'
Far from all friendes to comfort mee in care,
And husband's death, there was by parliament
Ordayn’d for mee a messe of courser fare:
For they to bryng mee to begger’s state most bare,
By the same act from mee did then withdrawe
Such right of dower, as widowe's have by lawe.
23.
Death (as tis sayd) doth set all things at rest,
Which fell not so in mine unhappy case:
For since my death, mine enmies made a jest
In minstrel's rymes, mine honour to deface:
And then to bring my name in more disgrace,
A song was made in manner of a laye,
Which olde wives sing of mee unto this day.'
24.
Yet with these spites theyr malice could not end,
For shortly after, my sorrowes to renue,
My loyall lord, which never did offend.
Was calde in haste, the cause hee litle knew,
To a parliament, without sommons due.
Whereas his death was cruelly contrived,
And I, his wife, of earthly ioyes deprived.
25.
For all the while my duke had life and breath.
So long I stoode in hope of my restore:
But when I heard of his most causles death.
Then the best salue for my recureless sore
Was to despayre of cure for euermore,
And as I could, my carefull heart to cure
With pacience, most paynfull to endure.
26.
O traytors fell, which in your heartes could find,
Like feendes of hell, the guiltles to betray,
But yee chiefly his kinsmen most unkinde,
Which gave consent to make him so away.
That unto God, with all my heart I pray,
Vengeaunce may light on him that caused all,
Beaufort I meane, that cursed cardinall.
27.
Which bastard priest of th'house of Lancaster,
Sonne to duke John, surnamed John of Gaunt,
Was first create byshop of Winchester,
For no learning whereof hee might well vaunt,
Ne for vertue, which hee did never haunt,
But for his gold and sommes that were not small,
Payde to the pope, was made a cardinall.
28.
Proud Lucifer, which from the heavens on high
Downe to the pit of hell belowe was cast,
And being once an aungell bright in sky,
For his high pride in hell is chained fast
In deepe darknes that evermore shall last.
More hawt of heart was not before his fall.
Then was this proud and pompous cardinall:
29.
Whose life, good Baldwine, paynt out in his pickle,
And blase this Baal and belligod most blinde,
An hypocrite, all fay thles, false, and fickle,
A wicked wretch, a kinsman most unkind,
A devill incarnat, all deuishly enclinde,
And (to discharge my conscience all at once)
The deuill him guawe, both body, blond, and bones.
30.
The spitefull prieste would needes make mee a witch,
As would to God I had beene for his sake,
I wonld have claw'd him where hee did not itche,
I would have playde the lady of the lake,
And as Merline was, cloasde him in a brake,
Ye a meridian to lul him by day light,
And a night mare to ride on him by night.
31.
The fiery feends with feuers hot and frenzy.
The ayery heggs with stench and carren sauoures,
The watry ghostes with gowtes and with dropsy,
The earthy goblines, with aches at all houres,
Furyes and fayryes, with all infernall powers,
I would haue stir'd firom the darke dungeon
Of hell centre, as deepe as demagorgon.
32.
Or had I now the skill of dame Erichto,
Whose dreadfull charmes (as Lucan doth ezpresse)
All feendes did feare, so far forth as prince Pluto,
Was at her call for dread of more distresse,
Then would I send of helhoundes more and lesse
A legion at least, at him to cry and yel,
And with that chyrme, herrie him downe to hell.
33.
Which neede not, for sure I thinke that hee
Who here in earth leades Epkurus' life,
As farre from God as possible may be,
With whome all sinne and vices are most rife,
Using at will both widdow, mayde, and wife,|
But that some deuill his body doth possesse,
His life is such as men can iudge no lesse.
34.
And God forgieve my wrath and wreakefull minde,
Such is my hate to that most wicked wretch,
Dye when hee shall, in heart I could well finde
Out of the grave his corps agayne to fetch,
And racke his limmes as long as they would stretch,
And take delight to listen euery day
How hee could sing a masse of welaway.
35.
The ile of Man was the apoynted place
To penaunce mee for ever in exile,
Thither in haste they poasted mee apace.
And douting scape, they pind mee in a pyle,
Close by my selfe in care, alas, the while,
There felt I first poore prysoner's hungry fare,
Much want, thinges skant, and stone walles harde and bare.
36.
The chaunge was straunge, from sylke and cloth of gold
To rugged fryze my carcas for to cloath.
From princess fare, and daynties hot and cold.
To rotten fish, and meates that one would loath.
The diet and dressing were much alike boath,
Bedding and lodging were all alike fine,
Such downe it was as serued well for swyne.
37.
Neyther doe I myne owne case thus complayne,
Which I confesse came partly by desert:
The only cause which doubleth all my payne,
And which most neeregoeth now unto my hearte,
Is that my fault did finally revert
To him that was least guilty of the same,
Whose death it was, though I abode the shame.
38.
Whose fatall fall when I doe call to minde.
And how by mee his mischiefe first began.
So ofte I cry on fortune most unkinde,
And my mishap most utterly doe banne,
That ever I to such a noble man,
Who from my crime was innocent and cleare,
Should bee a cause to buy his loue so deare.
39.
Oh, to my heart how greeuous is the wounde.
Calling to minde this dismall deadly case:
I would I had beene doluen under ground
When hee first saw or looked on my face.
Or tooke delight in any kinde of grace
Seeming in mee, that him did stir or moue
To fancy mee, or set his heart to loue.
40.
Farewell, Greenewych, my pallace of delight,
Where I was wont to see the christall streames
Of royall Thames, most plesaunt to my sight:
And farewell, Kenty right famous in all realmes,
A thousand times 1 minde you in ray dreames.
And when I wake most griefe it is to mee.
That neuermore agayne I shall you see.'
41.
In the night time when I should take my rest
I weepe, I wayle, 1 weat my bed with teares,
And when dead sleape my spirites hath opprest,
Troubled with dreames I fantazy vayne feares,
Myne husband's voyce then ringeth at mine eares,
Crying for help: ** O sauc mee from the death|
These vilaynes here doe seeke to stop my breath.
42.
Yea, and sometimes mee thinkes his drery ghost
Appeares in sight, and shcwes mee in what wise
Those fell tyraunts with torments had emboost
His windeand breath, to abuse people's eyes.
So as no doubt or qucstion should arise
Among rude folkc, which litlc undcrstand,
But that his death came only by God's hand.
43.
I playne in vayne, where eares bee none to heare,
But roring seas, and blustring of the winde,
And of redresse am near a whit the neere,
But with waste wordes to feede my monrnfull minde,
Wishing full oft the Parcas had untwinde
My vitall stringes, or Atropose with knife
Had cut the ly ne of my most wretched life.
44.
Oh that Neptune, and AEolus also,
Th'one god of seas, the other of weather,
Ere mine arriuall into that ik of woe,
Had sunke the ship wherein I sayled thether,
(The shipmen saued) so as I together
With my good duke, might haue beene deade afore
Fortune had wroken her wrath on ys so sore.
45.
Or els that God, when my first passage was
Into exile along Saynt Albotn’s towne,
Had neuer let mee further for to passe,
Bat in the streete with death had strucke mec downe:
Then had I sped of my desired bowne,
That my poore corps moughi there haue lien with his
Both in one graue, and so haue gone to blisse.
46.
Bat I, alas, the greater is my greefe,
Am past that hope to haue my sepulture
Nere vnto hira, which was to mee most leefe,
But in an ile and country most obscure,
To pyne in payne whilst my poore life will dure,
And being dead, all honourlesse to lye
In simple graue, as other poore that dye.
47.
My tale is tolde, and time it is to ceasse
Of troubles past, all which haue had theyr end :
My grauc 1 trust shall purchase mee such peace'
In such a world, where no wight doth contend
For higher place, whereto all flesh shall wend :
And so I end, using one word for all
As I began, that pryde will haue a fall.
Quod G. F.»
Мой перевод:
Как дама Элеанора Кобем, герцогиня Глостер, за колдовство и ворожбу была предана публичному покаянию, а затем была изгнана из королевства на остров Мэн
1.
Когда меж государей в книге есть
И место для изгнанницы несчастной,
Я, добрый Болдуин, прошу учесть
Мой случай – и о состраданье, ясно.
Ты не спеши. Вот участь дамы властной,
Моя – однажды мне пришлось узнать,
Что истина – гордыне должно пасть.
2.
Принц благородный, королевский сын,
Тот Хамфри, что страной когда-то правил,
Тот Глостер, что за добродетель чтим,
На знатность меньшую свой взор направил,
Меня взяв в жены, высоко поставил.
Я не была меж первых при дворе,
Звалась, как от семьи досталось мне.
3.
Хоть по рождению была знатна,
Я все-таки считалась недостойной
Такого брака. Но к нему пришла:
Cудьбы ли милость, случай, ум виною –
Но был Венерин дар прельщать со мною.
Принц потому о знатности забыл,
Меня достойной счел, брак заключил.
4.
Была женой ему, мне мужем – он,
Законным, хоть когда-то он считался
Другой супругом, был соединен
С Якобой, герцогинею Голландской,
Наследницей богатой, но расстался.
Доказано - была борьба сложна:
То герцогу Брабантскому – жена.
5.
Так в браке герцогиней стала я,
За королевой сделалась – вторая
И шла, земли не чувствуя – паря,
Себе дам равных при дворе не зная,
Лишь наслажденье саном ощущая.
Горели искры гордости в груди,
Ведь мне – всех выше при дворе взойти.
6.
Такие мне дары Господь послал –
Красу, изящество, еще немало –
Что Купидон стрелой легко достал
И ранил сердце принца, чтоб страдало.
Такая страсть в груди его играла,
Что герцог ранг высокий позабыл,
Меня любовью одарил и чтил.
7.
Завидуйте, но я ему мила
Была, и поднялась я дам всех выше.
Я вслед за королевой сразу шла,
О равной вовсе не бывало слышно.
Иду – и лорды в одеяньях пышных
Склоняются, падут передо мной.
Не верилось, что быть – судьбе иной.
8.
Но вышло ожиданьям вопреки.
Глядела ввысь, не опуская взгляда,
Гордыни искры были столь ярки,
Что видели их явно, без преграды.
Огонь их только рос, храним усладой.
Он не слабел: день каждый лишь крепит.
Его уняли лишь судьба и стыд.
9.
Ведь сказано: гордыне – первой быть,
Стыду – за ней, расплату ей доставив.
Когда б вам, дамы, пожелал открыть
Господь мой случай, тот рассказ направив,
Что будет вам уроком, и наставив,
В том, что гордыня – тягостный порок,
А скромность – клад, спасенье от тревог!
10.
Пусть кротость пестуют в сердцах своих
Особо государыни и дамы
Знатнейшие: возненавидят их
За их презренье. То – порок немалый
И к ним вернется он недоброй славой.
Он редко одобряем иль хвалим,
Он лишь стыдом повсюду исправим.
11.
Что это – правда, убедилась я.
Гордыня – впереди, стыд – поджидает.
Не усомнитесь, тот порок любя:
Гордыню стыд заслуженно карает.
По опыту я это точно знаю:
Ведь я была всех более горда,
Никто не знал и большего стыда.
12.
Мне мало было – герцогиней стать:
Возжаждала я королевой зваться,
Хотела место выше занимать
И не умела в прихоти сдержаться.
Могли лишь двое высшими считаться,
Из них был первым – Генрих, наш король,
Вторым – супруг мой, правивший страной.
13.
Так близко к званью первой я была,
Что тщетно получить его мечтала.
Я случая удачного ждала,
Cебя занятьям хитрым посвящала.
Увы, помощников я призывала,
Которые б умели ворожить,
Чтоб государя мне судьбу открыть.
14.
Средь знаменитейших была одна,
Которую прозвали эйской ведьмой,
Старухой Мэдж была наречена
Соседями. Колдунье беспримерной
Той духи с феями служили верно.
И мертвых вызывала из могил,
В то время равной ей не ведал мир.
15.
Еще священника два: Болинброк
И Сатвелл. Колдовать они умели,
И каждый обещал мне то, что мог:
Составить гороскоп они посмели
Для короля и по нему смотрели,
Что в будущем должно произойти,
В ком королю преемника найти.
16.
Не более того. Я признаю,
Что вопрошать судьбу так – дурно было,
Но все же, признавая, повторю:
Я замысла иного не таила.
Суди меня, Господь! Я согрешила,
Но не хотела вовсе ворожить
Так, чтобы королю вред причинить.
17.
Но все ж я разоблачена была
Шпионами Каифы-кардинала.
Мой муж, его племянник, целью зла
Явился: зависть руку направляла.
Для интригана торжество настало.
Он правосудьем ненависть назвал
И делу строгость высшую придал.
18.
С сообщниками мне пришлось предстать
Перед судом; обжаловать не вправе
Решенье были – лишь должны принять.
Тогда Каифа восседал во славе
И отвечать немедленно заставил.
Юрист не помогал мне никакой,
Мне защищать себя пришлось самой.
19.
Совет был созван, дело рассмотрел,
(Супруга моего не допустили),
Быть милостив ко мне не захотел,
Ведь ворожбу в измену превратили,
Сурово и предвзято осудили:
Пришлось мне покаянье принести
И через посрамление пройти.
20.
Такого не могла вообразить –
Я, герцогиня, я, из дам знатнейших.
Мне лишь за королевой - следом быть,
Супруг мой, принц, был меж господ виднейшим,
Он дядя – королю, в стране – первейший,
Правитель. В покрывале, со свечой
Я шла три дня, был путь позора мой.
21.
И я прошла босая – мир, дивись! –
Но этого позора было мало,
И новые приказы раздались:
Изменников решенье разлучало
Меня с супругом, а закон – попрало.
Меня – изгнать, мне – горький стыд испить,
Супруга же – предательски убить.
22.
Так было. Но, к изгнанью присудив
Меня, лишив друзей и утешенья,
Супруга даже смерть оговорив,
Довольны не были. И злым решеньем
Парламент отнял у меня владенья.
Чтоб мне до нищеты в несчастье пасть,
Меня лишили прав на вдовью часть.
23.
Вот говорят: дарует смерть покой,
Но в случае моем иначе вышло.
Я умерла – и стала шуткой злой
Моя судьба. О ней ведь песни пишут,
Чтоб было о позоре больше слышно.
Сложили лэ о горести моей,
Которое поют уж много дней.
24.
Поток интриг их бесконечен был:
Ведь вскоре, чтобы снова я страдала,
Супруг мой, тот, кто зла не совершил,
Был призван – а причина тайной стала –
В парламент, правил зло не соблюдало.
Был муж убит, интрига свершена,
А я – на свете счастья лишена.
25.
Покуда герцог мой был жив, и я
Еще надеялась: вернут свободу.
Достигла весть, что умер он, меня,
И выход я нашла другого рода –
Не ждать уж больше лучшего исхода,
Тревогу сердца лишь одним лечить –
Терпеньем, что всего больней хранить.
26.
Изменники жестокие смогли
Невинного предать, как ада духи.
Вы, родичи, злодейство предпочли,
Вы, нашей устроители разлуки!
Молю я Господа послать вам муки,
Молю Его, отмщенье чтоб узнал
За зло Бофор, проклятый кардинал!
27.
Он из Ланкастеров происходил
И приходился сыном Джону Гонту.
Епископом Винчестерским он был,
Его ученость неизвестна что-то
И добродетель – не его забота.
Платили папе золото в казну,
Чтоб кардиналом сделаться ему.
28.
Был с неба сброшен гордый Люцифер,
Вниз, в подземелье адское отправлен.
Когда-то ангелом с небес смотрел,
Но за гордыню на цепи оставлен
В аду и вечной темнотой раздавлен.
Но он перед расплатою своей
Был кардинала гордого добрей.
29.
Пиши же, добрый Болдуин, о нем,
Клейми, как должно, гнусного Ваала:
Он лицемер, к обману он влеком,
Злодей, зла причинить умел немало
Родне он. Дьявол во плоти, пристало
Ему так зваться. Мне - сказать черед:
Пусть дьявол кровь и плоть его пожрет!
30.
Завистник, ведьмой он меня нарек –
Я б для него и вправду ведьмой стала.
Умела б преподать ему урок,
Тогда б я леди озера сыграла,
Его б как Мерлина зачаровала.
Его бы в сон я погружала днем,
А ночью ездила б верхом на нем.
31.
Тех духов огненных, что сеют жар,
Тех хищных птиц, что воздух отравляют,
Тех водных духов, чей водянка – дар,
И тех земных, что боль распространяют,
Фей, фурий тех, что властью обладают,
Я б вызвала из их тюрьмы, со дна,
Из адской тьмы, желаньем мстить полна.
32.
Как Эрихто хотела бы я стать:
Ведь ей (Лукан об этом повествует)
Повиновались духи все, призвать
Могла Плутона, ужасы чаруя.
Тогда б я стаю адских псов большую
Созвать умела, целый легион,
Чтоб был мой недруг адом поглощен.
33.
Не стоит, впрочем. Думаю, что он,
Живущий здесь совсем по Эпикуру,
Забавами от Бога отвлечен
Так далеко, как можно, чья натура –
Разврат: дев, жён и вдов губить не трудно –
Уж точно взялся дьяволу служить.
О жизни той иначе не судить.
34.
Прости мне, Боже, мстительность мою.
Так сильно ненавижу негодяя,
Что, как умрет он, месть свою продлю:
Потешусь я, из гроба извлекая
Его останки, пытке предавая
На дыбе их. Когда бы он кричал,
Мне б радость тем большую доставлял!
35.
Тюрьмой моей был избран остров Мэн –
Чтоб вечно там свершать мне покаянье.
Спешили, не желая перемен,
Назначили мне в замке пребыванье,
Чтоб одинокой мне там знать страданье.
Мне стала участь узницы ясна:
Нужда и голод, голая стена.
36.
Взамен шелков и золотой парчи,
Что получила я! Всего лишь тряпки!
Различны, холодны и горячи
Для принцев лакомства – но вспомнить гадко
То, что я ем теперь! Бранить не жалко!
Жилище и постель – еде под стать,
Свиней в таком удобстве содержать!
37.
Не жалуюсь я на судьбу мою,
Которую отчасти заслужила.
Одну причину боли признаю,
Она мои подтачивает силы
И ранит дважды. Зло я обратила
В ту сторону, где не было вины:
Супруга были дни сокращены.
38.
Когда припоминаю, как он пал,
Как начались с меня его несчастья,
Я плачу: слишком зол судьбы удар!
Себя же не устану порицать я:
Столь благородный, горе – что ненастье!
Вина – моя, он невиновен был,
Любовь свою так дорого купил…
39.
Ах, право, на душе все тяжелей,
Когда его я вспоминаю гибель!
Уж лучше б раньше я была в земле,
Чем он меня, прельщавшую, увидел,
Чем был ко мне он привлечен наитьем,
Когда он равнодушье позабыл,
Когда меня, к несчастью, полюбил.
40.
Прощай же, Гринвич, радости дворец,
Где я потоки светлые видала
Державной Темзы. Счастью – уж конец.
Прощай и Кент, чья не угаснет слава.
Снов тысячу я вижу, ты в них – главный.
Когда проснусь – тем хуже горевать,
Что мне тебя уж больше не видать.
41.
Ночами, хоть должна я отдыхать,
Я вою и постель мочу слезами.
Когда ж удастся сну возобладать,
Без смысла страшными я мучусь снами.
Супруга часто слышу я стенанье.
Зовет он, молит: «Жизнь мою спаси!
Враги хотят, чтоб дух я испустил».
42.
Печальный призрак также вижу я,
Он мне показывает, как свершили
Тираны зло, что мучает меня,
Супруга жизни как они лишили,
Так, что невежды ложь их подхватили,
Поверили, кто знания лишен,
Что лишь по воле Божьей умер он.
43.
И так я плачу, плачу. Мне слышны
Лишь моря рев и ветра завыванье.
Для утешенья в горе мне даны
Слова, чтоб выражать могла страданье:
Молю я Парок распустить вязанье
Моей судьбы, иль Атропос рассечь
Нить жизни, чтобы горести пресечь.
44.
Когда б Нептун и вместе с ним Эол,
Один – бог моря и другой – погоды,
Корабль сгубили прежде, чем пришел
Со мною на борту он в край невзгоды,
Но лишь спасли матросов от ухода!
Пусть были б я и герцог мой мертвы,
А не узнали прежде гнев судьбы!
45.
Иль если бы Господь, когда я шла
По улицам Сент-Олбанса сначала,
Велел, чтоб путь я там же прервала
И среди улицы я мертвой пала –
В изгнание б пути не продолжала.
Когда бы милость вместе нам снискать,
В одной могиле с мужем нам лежать!
46.
Увы, тем хуже мне. Надежды нет,
Чтоб подле мужа я легла в могилу.
Недостижим тот для меня привет:
В краю чужом лишь жить мне сиротливо,
Тоска моя в темнице неизбывна.
Когда ж умру, как бедных, погребут,
Для почестей причины не найдут.
47.
Сказала я, и время прекращать
Рассказ о горестях моих минувших.
Могила, верю, сможет мир мне дать,
Ведь там не дорог человеку случай
Возвыситься. Тот край нас всех получит.
Окончу так же, как пришлось начать,
Cкажу одно – гордыне должно пасть.
Quod Дж. Ф.
Перевод 11.01.2024, 15.01.2024, 16.01. 2024, 18.01. 2024, 19.01.2024,
20.01.2024
Болдуин - по-видимому, имеется в виду Уильям Болдуин, один из авторов сборника "Зеркало для магистратов".
Хамфри Глостер – Хамфри Ланкастер, герцог Глостер (1390 – 1447), младший из братьев английского короля Генриха V (царствовал в 1413-1422). Регент Англии во время малолетства Генриха VI (1422—1437), наследник престола с 1435 до своей смерти. Известен как меценат, прозван «добрым» (это прозвище воспроизводится в оригинале).
С Якобой, герцогинею Голландской – Якоба Голландская, или Жаклин д'Эно (1401-1436), сбежала от первого мужа, герцога Брабантского, и стала женой Хамфри Глостера, но после того, как Глостеру не удалось возобновить ее власть над ее владениями, их брак был аннулирован.
Королева – Маргарита Анжуйская (1430–1482), жена Генриха VI. Исторически вышла замуж за него в 1445, а Элеонора была осуждена в 1441. Анахронизм перешел во вторую часть шекспировской хроники “Генрих VI”, где королева и герцогиня, одинаково властолюбивые, изображены при дворе одновременно и в конфликте.
Каифа-кардинал – Генри Бофорт (1374–1447), епископ, а затем кардинал Винчестерский, главный министр Генриха VI и легат папы римского. Сводный брат короля Генриха IV (царствовал в 1399 – 1413), поэтому Генриху VI приходится двоюродным дедом. Элеонора называет его Каифой как библейского персонажа, первосвященника и одного из убийц Христа, чтобы подчеркнуть невиновность своего мужа.
Сложили лэ о горести моей - Элеонора забегает вперед, рассказывая о том, что, действительно, произошло после смерти исторической Элеоноры.
Был муж убит – исторически Элеонора была осуждена в 1441, Хамфри умер в 1447. Причина его смерти с точностью неизвестна, но, так как Хамфри умер под арестом, его внезапная смерть не могла не выглядеть подозрительно.
Леди озера – персонаж артуровских легенд, погубившая Мерлина.
Эрихто – волшебница. Лукан – римский поэт Марк Анней Лукан, в поэме которого «Фарсалия» она оживляет мертвеца.
Эпикур – Элеонора рассматривает эпикурейство как синоним проповеди разврата.
Атропос (ударение как в оригинале) – одна из трех античных богинь судьбы, Мойр (у греков), или Парок (у римлян), перерезавшая нить жизни.
Дж. Ф. – Дж. Феррерс. Подпись, вероятно, поставлена печатником.
ID:
1003711
ТИП: Поезія
СТИЛЬОВІ ЖАНРИ: Ліричний
ВИД ТВОРУ: Вірш
ТЕМАТИКА: Філософська лірика
дата надходження: 21.01.2024 21:19:45
© дата внесення змiн: 21.01.2024 23:00:55
автор: Валентина Ржевская
Вкажіть причину вашої скарги
|
