1 Огонь
Агония огня – во мне, но к черту – тленье.
Горит восток в зрачках, и плавится земля.
Я одинок и дик. Но ветер – в поле зренья
раздует не пожар – желание играть
с бумагой и бедой. Икар – по искрам пляшет,
а кажется – парит. Янтарным языком
день слизывает ночь. И ни вода, ни сажа
не остановят скачки. И в горле – черный ком
перегорит – гранит не оградит горнило.
Наружу – жар и жилы. От воздуха – не пьян,
а невозможно – жив. Сгорая – множит силы
и бесконечен дух – в агонии огня…
2 Вода
Рассветный туман над белой рекой –
вся радуга воедино
сливается в чистый, прозрачный покой.
И даже кувшинки – мимо
плывут в неуемной своей желтизне –
движение солнца в небе.
Но в эту минуту движений – нет,
и мир небывало – белый.
Бумага без пятен растерянных букв,
забытая занавеска
в покинутом доме. Отсутствие, звук,
сокрытый губами. Песня
пустых облаков – ни грозы, ни фигур, -
одна белизна - и только.
И в это затишье – с разбегу – нырнуть,
разрезать туман – собою.
Хрустальными каплями – взрыва сильней –
взъерошить перину неба.
Движение – есть. И оно – во мне,
в реке, в белизне рассвета…
3 Земля
Прижаться щекою к шершавой коре,
дышать в унисон – и тихо –
как будто дыхания вовсе – нет,
а есть золотая мирра
смолы – по прожилкам большого «мы»
струящегося бессрочно.
И сердце заходится – громкий мир
пульсирует. Аве, отче –
за то, что не ведаю, где моё,
а где – огневое – хвои
течение. Лето. И льну – щекой –
до пят, оживляя, колет…
4 Воздух
Без огня, без воды и земли –
я ничто. Впрочем, как и воздух –
пустота. Невесомый мир
без единой души. По звездам –
странник – холодно и темно:
слишком много пустого света.
Пустишь воздух по жилам – боль
обернется обычной смертью.
Эхо - гулких галактик пыль,
несгорающие пространства.
На земле – неспокойно – быть,
и течения ежечасно
изменяются. И в золе
прорастает цветочек – алым
чудом. И жарко мне,
если к воздуху примешали
плавни - шелест речной волны
у щеки. И шершавый берег
замирает – смакуя – «мы»,
и сгорает рассвет на небе,
чтобы день убелил золу,
и не черными были угли.
Все стихии – во мне поют,
и заходится сердце сдуру:
вдруг останется только пыль,
воздух, выброшенный на ветер.
Потому непременно – быть
тороплюсь я во всех рассветах,
в каждой капле живой реки,
в чистом воздухе над полями.
Я всегда – одинок и дик,
но во мне – Родовая Память…
август 2010
