Тут была какая-то тайна. И эту тайну следовало раскрыть ему, Привидону. Если, конечно он собирался и дальше оставаться Привидоном. Единственным. Говорящим.
Итак, все молчали. Никто не хотел говорить. Его, Привидона, тут видимо принимали за дурака. Вы понимаете? Привидон понял. И каково ему это было понимать? Как это было понимать, а?
Все в квартире молчали, и просто хотели его провести. Его, Привидона, хотели провести как дурака назад, во двор, в Привидонию. И, если бы он не послал за печатью дуру — Жабу с куриными мозгами, а просто ушел на свою помойку, то так и остался бы с носом. То есть глухонемым, так?
А те, кто его провел, те, кто остался в волшебной квартире, те, кто умел говорить — так и хохотали бы сверху над глупым Привидоном. Над глупым, бедным, смешным, никчемным Привидоном.
Привидон даже заскрежетал зубами от этих мыслей. Кабакот, который тоже все понял, изменился в роже — потому что у него была рожа, а не лицо, а Катт-Каток, вынул вдруг из-под полы топорик с пультом на обухе и стал им размахивать. С топорика закапала кровь. А Жаба вытянула дудочкой тонкие губы и втянула воздух.
Она поняла, что, возможно, сейчас она начнет наконец делать то, о чем мечтала всю жизнь — сосать кровь. Она поняла, что вот уж сейчас в этой безобидной квартире будет море крови, и она, Жаба, насосется этой крови вдоволь. Жаба с куриной головой всегда об этом мечтала. Что уж сейчас — то дон Привидон скажет ей, Жабе — фас! — и укажет на того, из кого можно напиться кровушки. И Жаба с куриной головой с надеждой посмотрела на дона Привидона. Шутки кончились. Начались ужасы. Все это поняли. Теперь Привидону стало ясно, во-первых, почему у него появились такие выдающиеся способности, если ни его папа, ни его мама, ни его дедушка, ни пру-пру-пру-тпру-дедушка говорить не умели. Потому что нечто или некто в этой квартире обладал волшебством, дарующим возможность разговаривать тем, кто раньше разговаривать не умел. Во-вторых, Привидон понял, что раз он еще говорит, значит, волшебство еще тут. Еще действует. А раз волшебство еще действует, значит, тот или то, что позволяло этому волшебству осуществляться находится в пределах досягаемости, и значит, это можно отыскать. Можно найти!
Привидон совсем озверел. Он обладал воображением. И если Катту-Катошке, нос картошкой, потребовалось спрыгнуть вниз, чтобы ощутить, как плохо жить без языка, то Привидон не мог себе это представить и без прыжка вниз. Понимаете? Привидон не собирался лишаться языка, и был готов бороться за это. Драться, биться, рваться. И вообще он был готов на все — чтобы снова оказаться немым. Не говорящим.
Привидон ощутил превосходство речи и не собирался лишаться этого превосходства. Привидон окончательно озверел. Теперь Привидону наплевать было на печать и прочие пустяки. У Привидона появилась задача — выявить, кто же это в 360-ой квартире являлся волшебником Слова. Волшебником, дарующим речь. А Привик задрожал от ужаса, представив себе, что будет, если Привидон его найдет. Подбатарей тоже понял, что сейчас начнется что-то ужасное. Маска африканского вождя, давно уловив назревающие события, медленно-медленно менял контуры, превращаясь из овального — в прямоугольного.
Маска африканского вождя не падал духом в отличие от других, а наоборот, начал плести какую-то собственную интригу, маленькую африканскую косичку.
А я и не говорил, что Маска африканского вождя символизирует добро или справедливость. Я говорил, что маска была черной маской черного вождя черного народа?
Кабакот стал принюхиваться, Катт приглядываться, а Жаба с куриной головой задумываться. Вот так. И это не предвещало для обитателей квартиры №360 ничего хорошего.
Дикуша, который был всего-навсего маленьким котенком, приуныл. Он действительно не знал, что ему делать. Конечно, он мог выбраться из-под медвежьей шкуры и наброситься на Привидона. Но это не спасло бы Привика, просто проглотил бы Дикушу как муху.
— Сейчас, — сказал Привидон жутким голосом, обращаясь ко всем, кто мог его слышать, — сейчас я начну вас спрашивать, и вы мне будете отвечать.
Те из вас, кто ответит мне на мои вопросы, останутся целы. А те, кто промолчит — тех я утащу в свою Привидонию, и они истлеют у меня в Привидонии под грудами прелых листьев капусты, под картофельной ботвой и очистками моркови.
— Это все не мы! — закричала вдруг в полной тишине из кухни доска для резки овощей. На этой доске изрезали столько моркови, капусты и огурцов, что ей, доске, для резки овощей угроза Привидона показалась ужасной. Она просто прочувствовала страшную кончину под центнерами преющих объедков.
— Это не мы! Мы не виноваты!! Мы ни в чем не виноваты!! Это все Привик!
Доска для резки овощей стукнула последний раз в жизни и полетела вниз. Вернее, внизу, упав и расколовшись, доска для резки овощей стукнула в последний раз в жизни. Об пол. Потому что, конечно, раз начав, она бы стучала и дальше, но в эту минуту, когда она готовилась продолжать, кто-то из соседей толкнул ее с буфета, где она стояла, вниз, на пол. А пол подставил ей самую твердую из своих плиток. И доска для резки овощей упала и разбилась вдребезги.
Катт и Кабакот без понуканий со стороны Привидона сорвались с места и помчались на кухню. Через мгновение они вернулись, виновато разводя руками. Кусочки, на которые расколотилась доска для резки овощей, увы, не могли вымолвить ни слова.
— Вот как, — зловеще произнес Привидон, — значит — Привик?
Привидон обнажил стальные клыки, глаза у него загорелись тусклым светом:
— Так кто у нас Привик? — тихо спросил Привидон.
Все молчали. Больше никто не заговорил. Больше никто не нарушил молчание. Больше никто не стал предателем: ни гардины, ни вентилятор, ни покрывало, ни старая медвежья шкура, ни пылесос. Все молчали.
Никто, кроме доски для резки овощей не стукнул на друга.
— Так, — зловеще сказал Привидон, — значит, не хотим говорить по-хорошему? Значит, будем играть в молчанку? Интересная игра. Я ведь в нее как играю? Хотите знать? Никто не хотел слушать, как Привидон играет в молчанку, никто не хотел этого знать. Никому не было интересно, как Привидон играет в молчанку.
— Кулаками, — пояснил Привидон — его команда радостно заржала. — И зубами, и когтями.
— И так, как я не знаю, кто у нас Привик, — продолжал Привидон, — я буду калечить всех по очереди, о’кей?
Привидон оглянулся вокруг и ткнул пальцем в журнальный столик, стоящий напротив телевизора, у дивана.
— Взять! — приказал Привидон Катту и Кабакоту.
Катт подскочил к невысокому журнальному столику и стал грызть его зубами. Кабакот не колеблясь, принялся грызть другую ножку. А Жаба с куриной головой подошла к столику вплотную и втянула ноздрями воздух. Конечно, если бы в пепельнице на столике были бы окурки, это было бы смешно. Но в пепельнице окурков не было. В чистой пепельнице лежали запонки от папиной рубашки и заколка от галстука. Вот они то и оказались втянутыми в зеленое жабье брюхо. У Жабы был отменный обмен веществ, она бы могла переваривать даже обувные щетки, или ежей. Столику, журнальному столику, которого грызли Катт и Кабакот было очень плохо. Две перегрызенные ножки сломались, и он, журнальный столик, упал на колени. Просто на глазах у перепуганных рыбок. Просто на глазах у Маски африканского вождя, прямо на глазах у Привика. И Дикуша в щелочку шкуры это видел. Сомик в аквариуме заверещал от ужаса. Он так громко заверещал, что даже Привидон не выдержал. Привидон схватил с дивана две сверх-маленькие диванные подушечки, которые мечтали познакомиться с гномиками и заткнул ими уши. Тогда рот у Привидона расплылся до ушей. Ему нравилось мучить тех, кто не мог дать ему сдачи. Ему нравилось мучить слабых и беззащитных, и безответных. Ему нравилось, когда они плакали и теряли сознание.
Привидону нравилось разговаривать, и он очень твердо решил, найти того, кто осуществляет это волшебство. Ему казалось, что он найдет того, кто владеет этим волшебством — волшебством разговора очень просто: мучая тех, кто присутствует в комнате одного за другим. Пока не доберется до главного.
— Дык кто же у нас Привик? — снова прорычал Привидон. Жаба принесла ему с балкона пригоршню прищепок, на которых висело белье, и Привидон, собрав их в огромную жменю, бросил в рот и стал пережевывать. Кое-кому стало страшно, а Привидон пристально оглядывал комнату. Привидон пристально оглядывал комнату, но комната молчала. Ковры молчали, пуговицы молчали, рыбки молчали, шкура медведя молчала и котенок Дикуша под медвежьей шкурой тоже молчал.
И мамочкины тапки с розовыми балабончиками тоже молчали. И правая тапка, и левая — та, что до пары. Левая тапка вообще ни во что не вмешивалась, не совалась не в свои дела, предоставляя все решать правой тапке. А правая — молчала. Да и что ей было говорить — право!
Ну и дверной звонок молчал. Дверной звонок всегда молчал, если на него не давили, а чтобы на него надавить Привидону, пришлось бы выйти из квартиры. Привидон до этого в жизни бы не додумался.
Молчали все — и мобильный телефон и белье в бельевом шкафу. И люстры молчали, и диван молчал и холодильник в кухне. Никогда в этой 360-ой квартире не было так тихо.
Люди спали, а вещи, привидение и живые существа молчали как рыбы.
Все молчали, потому что знали: молчание — золото. В данном случае. Все понимали, что если Привидон обнаружит среди них Привика, то он наверняка заберет Привика с собой, в Привидонию.
Конечно, всем было жалко Привика, но еще все понимали, что если Привидон заберет с собой Привика, то уж тогда никто не вернет его обратно, в 360-ую квартиру. Если Привидон обнаружит Привика, то Привик навсегда останется у Привидона, и таким образом обитатели квартиры №360 — все эти ложки, тарелки и маски никогда не смогут говорить. Кстати, все молчали, оцепенев — кроме маски.
Маска африканского вождя был занят. Все боялись. Все очень боялись, в том числе он, Маска африканского вождя. Но Маска африканского вождя умел действовать в те минуты, когда он боялся.
Маска африканского вождя создавал вдоль стен миражи масок. Получалось очень миленько и гармонично. В центре каждой стены появлялся мираж маски африканского вождя, и эти миражи становились похожи на саму маску так, что их было трудно отличить. Трудно было разобрать, где настоящий маска, и где его копии.
Как будто охота велась на Маску африканского вождя! Но этим колдовство маски не ограничивалось… После создания миражей четырех одинаковых масок на четырех стенах маска стал создавать другие миражи… Привидон снова обвел тяжелым взглядом комнату…
Понимаете?
Нам некогда говорить о Маске африканского вождя. Привидон ждал ответа. Но никто и не думал выдавать Привика Привидону. Все наоборот недоумевали, что толкнуло доску для резки овощей раскрывать рот — или что там у нее было.
Ну что было — то было. Что бы ни толкнуло доску для резки овощей, с ней — покончено.
Доска для резки овощей упала и разбилась вдребезги. Хорошо еще, что при этом никто из домашних не проснулся. Правда мамочка пробормотала что-то сквозь сон, и правая тапка уже готова была подсуетиться, вовремя подвернуться под ногу, чтобы мамочка встала с правой ноги, но мамочка снова уснула, и в комнате снова повисло молчание.
— Ну, — снова повторил Привидон. — Он оглядывал комнату, потому что комната молчала.
И Кабакот оглядывался, и Жаба с куриными мозгами, а Катт недолго думая, ухватил первое, что попалось ему под руку, и начал это рвать. Под руки Катту попался ремешок из змеиной кожи, предмет тайных воздыханий женских поясков и галстука. Кабакот потянулся было к привязчивой веревочке. Привязчивая веревочка бросилась в руки Катта и мгновенно перепуталась сложным морским узлом, которому ее научил Володя. А свободным концом привязчивая веревочка хлестнула по рукам Катта, мучающего ремешок из змеиной кожи. Ремешок вылетел из рук опешившего Катта и тихонько заполз под диван. Кабакот подергал спутанными руками и уставился на Катта.
Катт отступил подальше. Жаба тупо уставилась на Кабокота со спутанными руками. Кабакот хотел элегантным движением рук сбросить привязчивую веревочку, но веревочка, вместо того, чтобы упасть тем концом, на котором у нее был завязан еще один узел, угодила по губам Жабе с куриными мозгами. У Жабы были совершенно куриные мозги, но не настолько, чтобы отличить воздушный поцелуй от удара по губам.
— Цыть! — прервал начавшуюся было свару Привидон.
Он подошел к Кабакоту и легко перекусил привязчивую веревочку. Веревочек стало две.
Привидон оглядел Кабакот.
— Где Привик? — грозно спросил Привидон.
Кабакот с перепугу решил, что Привидон задумал начать пытки с него, и наугад ткнул пальцем в вазочку с конфетами. Конфеты съежились. Привидон выгреб конфеты, бросил их в рот, и, почти не разжевывая, проглотил.
Вазочка тихонько взвизгнула. Но Привидон, у которого в ушах были маленькие подушечки, ничего не расслышал. Он не понимал, почему ему не выдают этого Привика. Он не понимал вещи в этой комнате.
Выброшенные вещи он понимал лучше. Выброшенные вещи всегда были мятыми, одинокими, обиженными, слабыми, с раздавленной психикой, поломанные и порванные. Они легко поддавались внушению, подчинялись Привидону и делали все, что он прикажет. Все, что от них требовалось. Привидон привык к подчиненности выброшенных вещей, которыми была завалена его Привидония и слегка растерялся от того, что здесь, в квартире № 360 вещи не желали ему подчиняться.
Вещи не желали его слушаться и не желали выдавать ему своих друзей.
Это было уникально. Привидон привык командовать старыми, выброшенными вещами и привык что они ему безоговорочно подчиняются. Здесь в комнате ситуация была другая.
Вещи в комнате были чистыми, выглаженными, ухоженными и приятными на вид.
У каждой вещи здесь, в комнате было свое место.
Каждая вещь здесь, в комнате, лежала на своем месте, тогда как там, на помойке, в Привидонии, все вещи валялись как попало, там, в Привидонии все вещи лежали не на своих местах, а на месте, которое принадлежало ему, Привидону — все вещи лежали на месте, принадлежащем дону Привидону и подчинялись лично ему. И весь вопрос был в том, как заставить вещи в этих комнатах подчиниться ему, Привидону. Они должны были подчиниться ему и отдать ему того, кого убитая доска для резки овощей назвала Привиком. Поэтому дон Привидон рассчитывал заставить вещи рассказать о Привике. А для этого у него и у его помощников: Катта, Жабы с куриными мозгами и Кабакота был только один путь — сделать вещи такими, какими они были в Привидонии — грязными, рваными, подавленными, продавленными и ржавыми. Или по крайней мере грозить им этим.
Конечно, для Привидона лучше было бы найти Привика самому, без применения пыток и крайних мер. Потому что пытки и крайние меры могли наделать лишнего шума, а лишнего шума дон Привидон не хотел, потому что, в конце концов, высшим силам было так же легко навести порядок в Привидонии, как ему, Привидону дать по шее Жабе с куриными мозгами. К тому же у Привидона было очень мало времени, и ему следовало поторапливаться. Время поторапливало не только Привидона, время поторапливало всех. Если бы у меня было побольше времени, я бы дождался дня, чтобы рассказать вам о том, как все происходило в ярких красках. Но у нас с вами мало времени — все идет к развязке, и поэтому я буду точен, объективен и сух. Привидон, у которого как и у нас с вами, времени было мало, решил для начала искать таинственного Привика — владеющего волшебством разговора методом исключения. Привидон решил исключить все предметы, которые относились к привычному интерьеру квартиры из сферы своего внимания.
А среди тех, кто останется, и искать этого Привика. Искать обладателя волшебства. Искать то загадочное существо, обладающее даром слова. Привидон был хмурым и наблюдательным.
Он сразу понял, что осветительные приборы не могут быть Привиком. Потому что осветительные приборы лучше вообще не трогать, они сырые. Рыбки, судя по всему, тоже не могли быть Привиком. Конечно, на всякий случай, дон Привидон взглянул в аквариум повнимательнее, но ни говорящей щуки, ни золотой рыбки в аквариуме не было, а всех остальных аквариумных рыбок дон Привидон видел насквозь. Убедившись в том, что Привика в аквариуме нет, Привидон потерял к нему интерес. А Жаба с куриной головой — нет.
— Я тут пошукаю, — сказала Жаба и плюхнулась в аквариум, чтобы порыться на дне. Настроение у рыбок упало. Среди белья тоже не могло быть Привика. Конечно, люди всегда прятали в белье всякие важные для себя вещи. Документы, деньги. Но Привидона они не интересовали. Привидон не стал искать Привика в белье. А вот Кабакот решил порыться в белье. Порыться Кабакот любил, где надо и где не надо. Далее Привидон решил не обращать внимания на всякую утварь, развешанную на стенах — картинки, фотографии, карты, ковры и четыре маски африканского вождя. Четыре маски африканского вождя зря так боялись Привидона — он на них не обратил никакого внимания — обычные украшения. Сувениры. Потом Привидон скользнул взглядом по мебели и по игрушкам. Кстати, вполне могло оказаться, что Привик мог быть игрушкой. Или мог скрываться среди игрушек. Но среди игрушек Привика не было. Правда, не было.
Игрушки вообще не принимали участия в вечеринке, устроенной Привиком, потому что, во-первых, волшебство Привика было не их уровня, а во-вторых, честно говоря, накануне у Саши в гостях побывали две девочки, и игрушки так наигрались, что теперь просто спали без задних ног. И всю Привикову вечеринку игрушки просто продрыхли.
Да, вы, наверное, и сами обратили внимание на то, что в разговорах, которые затевались вокруг Привика, игрушки почти не принимали участия. Нет, среди игрушек Привика не было. Не было Привика и среди Подбатарея… Так…
Подбатарей, конечно тоже не мог быть Привиком. Больно этот Подбатарей был толстым, бесцветным, бедным — больно маленькие у него были ручки…
— Постой, — спохватился Привидон, — что-то попалось! Клюнуло. А это что такое? — и Привидон ухватил несчастного Подбатарея прямо за складки жира на шее, ухватил что было, или что бы это ни было — ни рыба, ни мясо, не игрушка, не белье, не маска и не каска.
Жаба вылезла из аквариума и вперевалку подбежала к перепуганному Подбатарею, которого Привидон держал за шкирку и брезгливо его обнюхала. Пить кровь из незнакомых предметов она не любила. А вот Катт вытащил свой топорик. Ему было все равно кому рубить голову — знакомым предметам или незнакомым.
— Ты кто такой — спросил Привидон у съежившегося, как гармошка Подбатарея. — Ты Привик?
Подбатарей помотал лысой головой.
— Признавайся лучше, — вылез из шкафа Кабакот. С собой он прихватил таблетку нафталина, на память — Хуже будет.
Подбатарею уже было хуже. Привидон пытался вытрясти из него признание. Подбатарей изо всех сил сжимался.
— Признавайся, что ты — Привик! — продолжал орать Привидон. Он так обрадовался, что сразу нашел того, кого нужно. Жаба брезговала. Подбатарей был такой противный, такой бесцветный. Ну какая могла быть кровь у такого бесцветного существа?
— А я тебя ищу, Привик, — сообщил Привидон Подбатарею, и снова потряс его. Котенок под шкурой медведя таращил глаза. Он пытался мысленно помочь настоящему Привику побыстрее добраться до одного из телевизоров. Почему до одного из телевизоров? Потому что из-под шкуры медведя котенку было видно два телевизора. Или у него двоилось в глазах от пыли?
За Подбатарея котенок сначала не боялся. А что с ним станется? Привидон поймет, что Подбатарей — не Привик да отпустит его — чего еще?
— Ну скажи, — приставал Привидон к Подбатарею, — скажи — ты — Привик?
Привик, настоящий Привик, подбирался к ближайшему телевизору. Он их тоже видел два. У него что — тоже двоилось в глазах? Или это и были новые миражи Маски африканского вождя?
Ведь в квартире №360 всегда был только один телевизор?
Привик пробирался к ближайшему телевизору очень медленно, потому что боялся привлечь к себе внимание раньше времени. Он тоже надеялся на то, что с Подбатареем, попавшим в руки Привидону ничего плохого не случится.
А тем временем Катт уже три раза довольно пристально посматривал на шкуру медведя, лежащую на полу. Может быть котенок сидел не так тихо, как ему хотелось бы, а Катт не очень поверил в то, что Подбатарей — это Привик?
Катт действительно не очень поверил в то, что Подбатарей — это Привик. Честно говоря, и Привидон в это не очень поверил. Просто дону Привидону очень хотелось в это верить. Ему очень хотелось, чтобы его поиски Привика завершились бы быстро и хорошо.
Цап-царап, ауффидерзейн, — Подбатарей в лапах Привидона мялся, линял и помалкивал. Глядя на процедурные приготовления Жабы с куриной головой — на предмет высасывания из него личной крови, глядя на огромные кулаки Привидона, и на топорик в руках Катта, Подбатарей очень хотел рассказать о себе всю правду, как на духу. Но хотите верьте, хотите — нет, у него просто отнялся язык. Физиологически. Потому что Подбатарей был кто? Не знаете? И я не знаю. А он был не зверем, не птицей, и не сказочным персонажем. Подбатарей был никто и звался никак. Как — никак? Никак — и все. Что это — разве это имя — Подбатарей? Это определение. Вот поэтому я просто говорю, что у Подбатарея просто отнялся язык. А по каким причинам это произошло — психическим, физическим, умственным — я не знаю, и никто не знает. Подбатареев никто не изучал. А для Привидона, например, даже лучше, что у Подбатарея отнялся язык, а не начался, например, из него выброс ядовитого для Привидона газа, или кипения огненной лавы. Или чего-нибудь в этом роде. Язык у Подбатарея отнялся, но он все равно находился в руках у Привидона. Подбатарей уже находился в руках Привидона, и деться ему было некуда. Привидон мигнул Кабакоту и Жабе с куриной головой, и те подхватили Подбатарея и потащили его на улицу, в Привидонию. Туда, на помойку. Там, в подземельях Привидонии с пойманным существом — Привик он или не Привик — можно было толковать сколько душе угодно и расспрашивать пленного обо всем медленно и обстоятельно. Там. Не тут. Тут у Привидона почти не осталось времени. Тут ему надо было быстренько найти правильного Привика, или остаться с носом.
— Кто скажет, где прячется Привик? — громко объявил Привидон, — тот получит шикарную награду.
Он еще не придумал какую, а желающие ее получить уже нашлись.
— Я, — закричал Катт что было сил и замахал топором. — Я — я — я знаю, где прячется Привик! А что ты мне дашь?
— Пендюль! — просто сказал Привидон, отстраняя от лица мелькающий топор. А потом Привидон таки дал Катту этот пендюль.
— Ты мне и так обязан говорить — сказал Привидон. — Я твой хозяин — наставительно говорить Привидону нравилось, и орать Привидону нравилось, и Привидон заорал на оробевшего Катта:
— Где Привик, сволочь?
— Там, — потирая ушибленное место сказал обиженный Катт и указал топором на шкуру медведя, лежащую на полу.
— Там он прячется, этот Привик, точно говорю! Под этой шкурой все время что-то шевелится, из дырок шкуры кто-то выглядывает! Негде ему больше прятаться этому Привику. Там он!
Жаба с куриной головой и Кабакот уже отволокли Подбатарея к ограде балкона и вернулись посмотреть на настоящего Привика.
Но Привидон махнул им клешней, велев убираться, и они потащили несчастного Подбатарея дальше, в Привидонию, за Черный брезентовый гараж. Привидон стал медленно приближаться к медвежьей шкуре. Привик сделал еще несколько незаметных шажков к экрану телевизора.
Катт тоже приближался к медвежьей шкуре.
— Брать живым! — строго приказал Привидон и Катт послушно засунул топор за пояс. По знаку Привидона Катт взялся за медвежью шкуру с одного конца, Привидон взялся с другого конца, и они рывком, дружно, подняли медвежью шкуру над головами. Привидон был выше. Так что, если бы на шкуру упал кто-нибудь сверху, он бы съехал по ней в сторону Катта.
… Короче говоря, Привидон и Катт дернули с пола старую медвежью шкуру, и приготовились схватить того, кто как они предполагали был Привиком.
Привидон и Катт оскалили зубы и приготовились прыгнуть на жертву. Котенок Дикуша выгнул спинку и зашипел.
Он шипел на Катта, потому что Катт был ближе и короче. Катт с поднятыми вверх руками, в которых была зажата старая шкура медведя с удивлением уставился на крохотного котенка, который осмелился шипеть на него — как-то… то есть Катта. На крохотного черного котенка, который шипел и шел навстречу ему — грозному палачу из Привидонии. Катт не прочь был надрать уши маленькому но наглому котенку, но Привидон, которого не интересовал никто, кроме Привика хорошенько тряхнул шкуру. Чтобы посмотреть — не завалялось ли там чего-нибудь еще, кроме котенка. И увидев, что в шкуре ничего больше нет, бросил старую медвежью шкуру назад — прямо на обескураженного Дикушу.
Дикушу, который был к бою котов…, то есть готов был сразиться с превосходящими силами противника, и погибнуть, но не отступить, сильно обескуражило такое развитие событий.
На него просто бросили старую медвежью шкуру и забыли о его существовании.
Привидон попросту не обратил на Дикушу никакого внимания.
— Это не оно, — неприятно для Дикуши прокомментировал Привидон этот эпизод. Привидона поджимало время. Привидону очень не хотелось лишаться дара слова…
Жаба с куриной головой и Кабакот тоже возились на балконе. Им не хотелось прыгать во двор, в Привидонию, в немоту. Они делали вид, что стараются унять Подбатарея и тихо, но смачно переругивались.
Медвежья шкура упала на ошарашенного Дикушу и хоть Катт и врезал ногой по шкуре сверху, — но попал не в Дикушу, а в оскаленную медвежью морду. Катт так сильно врезал ногой по шкуре, что у него чуть не застряла нога в старых зубах медвежьей головы.
Привидон очень торопился, потому что время шло. Котенок Дикуша барахтался под медвежьей шкурой.
Обитатели комнаты по-прежнему сохраняли молчание, а Привик подвинулся к телевизору еще чуток. Еще на несколько сантиметров.
— Эй! — снова провозгласил Привидон, скрежеща зубами — Эй вы, молчуны, — все, кто меня слышит. Крупное вознаграждение тому, кто укажет мне вашего Привика. В случае попадания в Привидонию — сносные условия жизни и хорошая пенсия!
Но все видели, как Привидон вознаградил Катта за подсказку и Привидону уже никто не верил. Вернее ему, дону Привидону и так никто не верил, поэтому он разорялся впустую.
— Крупное вознаграждение, — орал Привидон, — хорошее будущее, уникальные подарки, дешевый кредит, срочный вклад. Любому, кто укажет, кто такой Привик! Любому, кто подскажет, как он выглядит!
Ага! Держите карман шире! Так тебе все и рассказали!
Наконец Привидон понял, что хитростью и обманом и пустыми обещаниями он ничего не добьется. И он решил перейти к угрозам.
— Я буду являться к вам каждую ночь! — вещал дон Привидон. — Я буду трепать и мучить каждого из вас. Я всех вас перетаскаю в свою Привидонию!
От ужаса бахрома на скатерти зашевелилась. Всем стало не по себе.
— Я посажу в морозильную камеру, в микроволновую печь. — орал Привидон. — А холодильник разморожу! Я буду рвать книги, и жевать обувные щетки, я приведу всех бездомных мышей города и поселю их в вашей квартире. — Привидон переступал ногами от нетерпения. Воля у некоторых стала ослабевать. Кое-кто готов был сдаться. Так ужасно звучали угрозы Привидона. Кое-кому уже и разговаривать не хотелось. Кое-кому уже хотелось, чтобы его просто оставили в покое. Хотелось просто молчать в тряпочку и пускать пузыри. Кое-кто уже согласен был замолчать навсегда, лишь бы его не отволакивали на помойку. Привик замер на месте, не в силах пошевелиться. Колебания становились все ощутимее. Даже толстокожий Катт чувствовал, что у него мороз идет по коже от угроз Привидона, и надеялся, что сегодня их с Привидоном ожидает самая великая в истории Привидонии удача.
Что их имена напишут на грязной стене забора — для истории. Катт трогал пальцем лезвие топора и думал о том, что при говорящем доне Привидоне, а Привидон хорошо говорил, ужасно, их ждет великое будущее. Катту уже виделось будущее в розовом свете — и плахи, плахи, плахи…
Привидон сделал паузу. Привидон почувствовал, что воздух раскалывается, что еще чуть-чуть дожать и комнатные сдадутся. Что кто-то из них выдаст Привика.
Да. Да. Да. Да…
Кое-кто собирался выдать Привика. Кое-кто собирался навсегда лишиться дара слова ради возвращения ощущения порядка и безопасности, кое-кто не выдержал. И еще кое-кто, и еще кое-кто, и кое-кто еще. Привик приготовился к худшему, что может случиться в жизни — к предательству, когда вдруг Сашин мобильный телефон, давний недоброжелатель Привика заорал на всю квартиру звонким голосом:
— Хэппи бефздэй ту ю…
Хэппи бефздэй ту ю…
Хэппи бефздэй …
Хэппи бефздэй …
И Саша проснулась.
Саша проснулась и вышла из детской. Завопивший мобильный телефон разбудил маленькую Сашу. Дикуша снова бросился выдираться из-под шкуры медведя. Все остальные участники действия: Привидон, Катт, Жаба с куриными мозгами и Кабакот, удерживающие Подбатарея, застыли с открытыми ртами. И у Маски африканского вождя вытаращились глаза от удивления.
Маска африканского вождя… Да что там Маска африканского вождя. Это не важно. Важно то, что и Кабакот, и Катт, и Подбатарей, и дон Привидон уставились на мобильник, запевший поздравления с днем рождения и на Сашу, которая вышла из детской.
Саша вошла в комнату из детской, и все, кто там был, просто тупо застыли в нелепых позах — как в детской игре «замри». В тех позах, в которых их застала поднявшаяся ни свет — ни заря Саша.
А Саша прошлепала себе в ванную, спросонья вовсе даже не поднимая глаз. И ничего не замечая вокруг. Саша прошлепала мимо Катта, мимо ужасного Привидона, который застыл как коряга. По правде говоря, в позе коряги Привидону застывать не хотелось. Ему хотелось придать себе какой-нибудь комнатный вид, типа ну хотя бы торшера — хотя какой из Привидона был торшер!
И все-таки Саша пришлепала мимо Привидона и ничего не заметила — она прошлепал мимо Привидона в 10 сантиметрах, не глядя, протянула руку и отключила орущий мобильник. Теперь-то мне все стало ясно. Теперь-то я вспомнил. Саша с вечера выставила время на мобильном телефоне, чтобы он разбудил ее утром пораньше. Саша хотела встать раньше всех остальных. Чтобы поздравить маму с днем рождения…Чтобы кое-что приготовить ко дню рождения мамочки — ну?
Мобильный телефон замолчал, потому что его отключили. Привидон стоял, не шелохнувшись. Кто знает, какая его ждала кара за вторжение в человеческое жилье. Привидон стоял ни жив, ни мертв. Жизнь человека, жилье человека для всяких Привидонов — табу, и преступившим это табу, оставалось недолго радоваться жизни. Что такое табу?
Спросите у Маски африканского вождя черного племени…
Короче. Саша прошлепала в ванную так и не обратив внимания на царивший в квартире…. Еще короче. Едва только лишь Саша скрылась в ванную, как Привидон… нет, не как, а кааааак схватил мобильник, как подхватил второй своей загребущей рукой остальных, своих вассалов — Кабакота, Жабу, Катта, да как дернул на улицу — и только с улицы послышалось его реготание. Подбатарей удержался в комнате, вцепившись в решетку балкона, а Привидон реготал на улице. Привидон подумал, что мобильник это и есть — Привик.
Привидон схватил того, кого считал Привиком и ускакал в свою Привидонию. Оттуда слышался хохот Привидона.
Конечно, я попробую сделать вид, что я написал счастливый конец, но дело в том, что эта книга — ужастик, а ужастик не предполагает счастливого конца. Он вообще ничего не предполагает. Он — ужастик. Конечно, я мог бы написать то, что устроило бы и вас, и Привика, и котенка Дикушу — что Привик быстрее ветра проскочил в экран телевизора, и спасся, вот так. И что конечно, Дикуша успел укусить и поцарапать Привидона — но это было бы неправдой, потому что да, —Привидон принял мобильный телефон за Привика и счастливый помчался со своей командой, не разбирая дороги в Привидонию — да, Привидон, Катт и Жаба с куриной головой не превратились в какое-нибудь декоративное украшение, вроде Маски африканского вождя , а слава йоге успели сбежать из квартиры. Но то, что незваные гости убрались, не очень-то помогло Привику. Потому что Привик со всего размаха, не теряя времени, прыгнул в экран телевизора, который был не телевизором, а миражом, ловушкой, выстроенной Маской африканского вождя и исчез навеки. Привик попал туда, неведома куда, и отныне только Маска африканского вождя знал, куда он попал. А маска таинственно молчал. И никто не понимал, зачем и почему маска все это подстроил.
А Дикуша помог Подбатарею забраться под батарею и пошел к ванной комнате встречать Сашу, тереться об ноги...
И последнее — хотите знать, как мобильный телефон научил разговаривать дона Привидона и его компанию? А никак не научил. Ну, просто никак. Потому что мобильный телефон вообще никого не учит разговаривать.
Дон Привидон быстро понял свою ошибку, быстро понял, что он прошляпил Привика, и ему, дону Привидону стало плохо. Без языка всем плохо.
Привидон хандрил и не раздавал ни ляпасы, ни подзатыльники. А волнистый попугайчик, который прилетел как-то на Привидонию со своим тыр-пыр-нашатыр — был принят самим Привидоном. Волнистому попугайчику даже пшена насыпали, и он остался очень доволен, а Привидон сидел рядом с ним и пытался повторять:
— Тыр-пыр-нашатыр-ха-ха-ха-джзж.
ID:
257805
Рубрика: Проза
дата надходження: 05.05.2011 19:41:34
© дата внесення змiн: 05.05.2011 19:41:34
автор: Птицын Анатолий
Вкажіть причину вашої скарги
|
