Ильке пятнадцать, и в эти свои пятнадцать
Лохматых и восхитительно юных лет,
Она не умеет еще совсем целоваться,
Но ни за что не признается: это секрет.
Илька тощая, вся голенастая, и золотятся
Волосы на просвет.
Глаза у Ильки – волнимые ветром листья,
Вечные, незаживающие ссадины на локтях.
Смеется Илька – сверкают речные брызги,
Травинка-метелка сочно хрустит в зубах.
В душе у Ильки дорога, и птицы, и листик
Запутался в тонких, кудряшками волосах.
Илька любит весну и разнообразных козявок,
Подрезает тесемки некрепкие кошельков.
Подбирает перья, гладит собак слюнявых,
И в восторге по лужам шлепает босиком.
Знает кучу историй – исключительнейше кровавых,
И мечтает когда-то построить собственный дом.
Илька привыкла к розгам и зуботычинам.
Инстинкт самосохранения отсутствует как таковой.
Если стража ее когда-нибудь вычислит,
Ильку вздернут или отправят на каторгу по прямой.
Илька часами с папой толкует мысленно:
«Что же мне делать дальше, папочка, дорогой?»
На любой вопрос кроме этого у Ильки уйма ответов.
На любую проблему уже заготовлен план.
Илька до боли в горле орет в кабаке куплеты,
После на все монеты пива закажет жбан.
Сядет лицом к двери, в дальнем углу без света,
Чтоб дотянуть до рассвета, который всегда не ждан.
Ильке пятнадцать, и эти свои пятнадцать,
Она несет словно знамя, гордо и напоказ.
Ей по большому счету, нечего опасаться:
Ни дьявол, ни даже его величество Ильке вообще не указ,
Ангел- хранитель сдрейфил: не стал над собой издеваться,
И улетел обратно, божий презрев приказ.
Папа у Ильки – крылатый, смотрит с небесной башни,
Папа боится за дочку с каждым годом сильней:
«Господи – просит, – ты бы послал ей кого-то постарше,
Построже, да потолковее, да подобрей.
Нет, говорю тебе, Господи, не надо судьбу поглаже.
Пошли ей кого-то сильного, чтоб просто побыл бы с ней».
10.05.2011
