Так сложно и странно зернистой обидой,
Что вышла за рамки прогрессии, жечь
Свое самолюбие, мыслей картины.
Всё смешано в тесто, отправлено в печь.
И, вроде, забыл, больше не вспоминаешь,
К чертям шлешь намеки и памяти след,
Но вновь кипятишься и вновь выкипаешь,
Услышав до боли знакомую речь.
А эти зрачки – темных заводей пытки –
В них раньше взглянув, узнавала себя.
Теперь непонятно, ведь в карцере линий
Всплывают узоры забытого дня.
Как пили вино и смеялись от горя,
Смущались, краснея, и вновь без труда,
Себя направляя в палаты Морфея
Ходили к стене от стены до утра.
И сложным путем, интегрируя пропасть,
Играя в нелепые прятки порой,
Блуждая в лесу возле трех белых сосен,
Близясь к концу, всё смывали водой.
Вода выходила, стекая по скулам
И путаясь в выцвевших прядях волос,
Въедалась со зверским желаньем акулы
И в теле купалась линейкой полос.
К чему все слова и запутанность речи?
Все будет, как было: привет, лабиринт.
Прошу об одном, оставь пару свечек,
Чтоб нить показала искомый мой вид.
