ЧАСТЬ ВТОРАЯ
10.
Через пять минут после того, как они покинули приветливый домик Вертелапочки, друзья вошли в лес. Издалека могло показаться, что девочка идет в лес одна - господ Ноки, Рэги и Бумина Лапка несла в маленьком, отполированом до блеска, медном ведерке. Эта штуковина досталась Лапке от бабушки, и долгое время девочка задавалась вопросами типа: «зачем же мне это ведерко?» и «что я с ним буду делать?». В конце концов, она приспособила его вместо корзинки, и стала носить в нем своих друзей - солнечных зайчиков, - когда они вместе отправлялись гулять. Разумеется, после того, как очистила его от засохших остатков малинового варенья и всякого такого.
Не слишком удивляйтесь тому, что Вертелапочке досталось от бабушки такое грязное ведерко. Всем нам хорошо известно, как строго бабушки следят за чистотой, как неусыпно бдят, проверяя, вымыли внуки руки перед едой или нет. Да, так поступают все, известные мне, нормальные бабушки. Но бабушка нашей девочки была лесной колдуньей и считала, что совершенно излишне чистить медные ведерки от чего бы то ни было, приставшего к стенкам. Именно в таких вот засохших кусочках скрывается вся сила древних заклинаний, утверждала она, хотя самим заклинаниям внучку учить и не думала. Что и говорить, странная женщина.
Сейчас Вертелапочка немножко жалела о том, что, во-первых, так и не сообразила вовремя пристать к бабушке с вопросами насчет ее лихой молодости – глядишь, та и рассказала бы что-нибудь интересное, а может и подкинула бы внучке на прощанье парочку полезных заклинаний, которые сейчас пришлись бы очень кстати; а во-вторых, перед тем как отмывать ведерко, стоило подумать, действительно ли это так необходимо? Ведь если бабушка была уверена… Может быть, из тех остатков непонятно чего, приросших к донышку, получилось бы сварганить какое-никакое колдовство, что прогнало бы теперешнюю напасть, или, на худой конец, добавив в ведерко еще пару кусочков немыслимо какой гадости, удалось бы сотворить что-то вроде Непостижимо-Ужаснейшего и Несокрушимейшего из всех Вонючих Запахов? А потом пронести бы все это в ведре, с плотно-плотно прижатой крышкой на край леса и дать понюхать Тучке, а? Хороша идея, ничего не скажешь. Даже жалко, что раньше в голову не пришла.
Да что уж теперь-то. Бабушка ускакала на поиски приключений, и хотя Вертелапочка вовсе даже не скучала без нее – все время находился кто-нибудь, о ком нужно позаботиться и, позаботившись, вволю наиграться, - но сейчас ей очень бы пригодился бабушкино присутствие. Лапка, конечно, уже привыкла со всем справляться сама и вернись сейчас бабуля верхом, скажем, на голубом быке – такое было вполне в ее стиле, - они бы обнялись, похихикали бы над очередным бабушкиным ухажером, но навстречу опасности Вертелапочка отправилась бы в компании только самой себя, услыщав на прощанье лишь: «Расскажешь, как оно – когда справишься». Это было тем, что бабушка Вертелапочки называла воспитание.
А о том, что бабушка нашей девочки была женщиной со странностями я уже говорил.
11.
Сегодня зайцы попрыгали в ведерко как-то уж очень быстро и даже не завели обычного спора о том, кому на каком месте сидеть. Запрынув, каждый из них изредка показывался из ведерка, осматривая пройденный путь и обмениваясь с Лапкой сооображениями по поводу того, по какой тропинке им следует бежать, чтобы быстрее попасть на «Ту Сторону».
– Выбор у нас не то, чтобы большой, но он у нас имеется – начал Бумин. Это у него называлось «начать прения по вопросу» . Причем, никто даже не удивлялся, почему это так у Бумина называется. Действительно, когда он заканчивал, все уже чувствовали себя порядком взопревшими, настолько долго велось обсуждение.
– Для начала, – продолжал он, – мы могли бы пройти через Лужайку Единохвостов.
При слове «Единохвосты» все хитро заулыбались. А Рэги даже сложил свои длинные уши крест-накрест так, что самый крестик пришелся ему прямо на старательно сдерживаемый от смеха ротик. Это следовало понимать так: «Вот лопну прямо тут, но не расхохочусь» – все-таки разговор был серьезный.
А дело, знаете ли, было в том, что Единохвосты, как ни гордо звучало наименование их племени, были самыми что ни на есть обычными пони. Правда, довольно красивыми, то тем не менее – простыми пони. Это было заносчивое племя, даже несмотря на всю свою низкорослость. И общались они только с теми, кого сами и выбирали для этой цели. Видимо, тут были замешаны какие-то свои причины, о которых наша девочка пусть и слышала краем уха, но так как она была еще не слишком-то взрослой девочкой, то не вполне понимала о чем речь.
Оказывается, как узнала Вертелапочка от вожака – тот все-таки согласился с ней пообщаться, и вроде бы вовсе не скрывал своего удовольствия, – племя Единохвостов вело свой род от таинственных и гордых зверей, живших невообразимо давно. Да и то, судя по всему(как понимала теперь Вертелапочка) в какой-то красивой сказке, иначе – в легенде.
Вы справедливо можете заметить – ну и что же, что в сказке? Вопрос резонный, как сказал бы Бумин (это значит, что если спрашивают – то уж неспроста). Пусть в сказке, но это не мешает становиться нашим мечтам реальностью, а снам – явью! Так отчего же вся наша компания чуть не покатилась со смеху несмотря на то, что обсуждали они что-то очень важное?
То-то и оно! Самое смешное было сокрыто в том, каким именем Единохвосты себя называли. Единохвосты, м-да… Кажется что-то напоминает, вы так не думаете? Пони – они ведь все-таки лошади. Приземистые, даже маленькие, но какие ни есть – лошади! А кто видом как лошадь, но называется словом, которое начинается как «едино…» и имеет Одну, очень-очень отличительную от всех иных лошадей черту?
Бедные Единохвосты! Наверное, бедняги где-то услыхали красивую сказку о гордых зверях о четырёх копытах, похожих на них самих, которые что-то такое имели и гордились этим безмерно. Звались эти легендарные красавцы словом, которое звучало как «Едино… что-то». А что именно, они то ли не разобрали, то ли совсем позабыли, пораженные тем, какие у них, оказывается, волшебные и интересные Дальние Родственники.
И вот, оглядев себя с ног до головы – для чего некоторые даже засовывали морду себе под брюхо, – наши пони пришли к выводу, что по-видимому имелся в виду хвост и ничто другое. Решили они так потому, что не обнаружили у себя ничего кроме хвоста, что при пересчете не заканчивалось бы тут же, едва вы успевали начать. Ушей было два, глаз и ноздрей тоже по двое. Не стоило даже говорить о копытах – их-то вообще, словно нарочно, оказывалось четыре штуки, как ни крути и сколько ни считай!
Так и стали Единохвостами. Такими и остаются по сей день, вызывая улыбку у всех, кому довелось услышать их трагическую, но такую (все-таки!) смешную историю! Пусть и дальше скачут себе горделиво.
12.
– Нет, – сказала твердо Верделапочка, когда все, и она в том числе, отсмеялись, – К Единохвостам мы не пойдем. Меня-то они примут, зато остальным устроят долгую проверку. Мне же не обойтись без вас.
– Может нам их… того… как-нибудь обскакать? – Ноки говорил неуверенно, ему сложно давались такие слова, о которых вы могли подумать, что Ноки готов кого-то обмануть.
– Я, конечно, не знаю, – сказал он, смущенно рассматривая дно ведерка и как бы ни на кого конкретно не глядя, – но мы… я имею в виду себя и ребят – кивнул он на Бумина и Рэги, – могли бы спрятаться в облаках, пока ты, Лапка с ними договоришься. Может, – все мечтал Ноки, – они тебя даже отвезут.
Некоторое время Вертелапочка сидела молча, думая, что ослышалась. А когда нашла слова, которые, как ей казалось, смогут урезонить Ноки, то… опять-таки промолчала. В ведерке творилось нечто удивительное. И даже – думала Лапка, – неожиданное!
Вы бы тоже так подумали, если заглянув в свое ведерко, в котором – вы точно помните, - сидело ровно три солнечных зайчика, не увидели бы никаких зайцев вовсе! На дне крутилось и буйствовало большое солнечное пятно. Оно вращалось и вращалось, словно вода в пруду, когда вы закрутите ее палкой. Это был настоящий световорот!
«А-а…», сказала себе Вертелапочка. «Вот так это, наверняка, и выглядит, когда солнечные зайцы сильно не сходятся во мнении. Оказывается, они тоже могут драться. Сейчас, видимо, они таскают Ноки за уши, чтобы у того больше не возникали мысли кого-то надуть».
– Ну все, хватит, – разозлилась девочка, – прекращайте, а то вытряхну всех, и дальше можете отправляться куда хотите. Хоть Единохвостов бедненьких дурачить, хоть уши друг другу отрывать! У нас же де-е-ело! – почти прокричала она.
Ветерок, надо вам сказать, вовсю забавлялся. Он был молод и за свою жизнь еще мало чего успел повидать, но сейчас зрелище и взаправду было достойным! Когда Рэги с Бумином, за уши (!), выдернули Ноки из кучи-малы, которую все втроем и составляли, то они – уши, – свисали у почтенного, порядочного мистера Ноки прямо до пят! Выглядел тот пристыженно.
– Сейчас же извинись за свое глупое предложение! – наседал Бумин, – У нас тут и впрямь дело, в котором, если честно, мы запросто обойдемся без тебя, если ты и дальше будешь вести себя дурно! И скажи спасибо, что мы даем тебе возможность остаться!
Всем было неудобно. Все хотели, чтобы этот эпизод поскорее закончился и можно было продолжить спасательскую миссию.
– Извини, Вертелапочка. – Ноки назвал девочку ее полным именем. И тон его не допускал мысли о том, что сейчас Ноки мог бы снова назвать ее Лапкой – настолько, по его мнению, все было серьезно. Да, он сглупил, но хотел поскорее исправиться.
– Да, извини, извини, извини, – трижды покаянно промолвил он, стараясь не наступить на уши. Он смотрел вниз, ему было очень стыдно. Так он и сказал. – Мне очень стыдно, правда. Я больше не хочу, чтобы мы здесь начали обманывать своих же друзей, пусть у нас и настолько большая проблема. Даже особенно сейчас. Я все понял. Извините меня все.
– Ладно уж, – сопя от усталости (все-таки он растратил много сил, уча кое-кого уму-разуму), проворчал Бумин. – Если все здесь со мной согласны, то можно и простить. Рэги, ты как?
– Я-то что, – ответил мистер Рэги, потирая то место, куда Ноки боднул его, – я «за», но только если этот – мотнул он головой на виноватого, – никогда больше так не будет.
– Конечно, не бу… – закивал было Ноки, но Вертелапочка перебила его.
– Мистер Ноки, сэр – медленно произнесла девочка, словно возвращая утраченное солнечным зайцем Ноки достоинство и доверие, – Мы все принимаем твои извинения. Больше ничего не нужно. И давайте же все, наконец, решим как нам идти!
13.
– Еще мы можем пройти через Кустарники Желтых Газелей… – задумчиво предложил Рэги, продолжая оборванный разговор.
– Мочь-то мы можем, – отвечал Ноки. Радуясь, что его простили, он активно принимал участие в обсуждении. – Это было бы даже довольно быстро, ведь их земли заканчиваются совсем недалеко от «Той Стороны». Оставалось бы пройти совсем немножко. Да только… – он неуверенно оглянулся на друзей-зайцев, ища поддержки.
– Что – «только», мистер Ноки? – заинтересовалась Вертелапочка.
– Понимаешь, – неуверенно ответил Рэги, - они какие-то странные. Никогда не знаешь, чего от них ждать. Вернее, знать-то мы знаем, только вот нам не очень-то нравится это.
– Ну, представь себе – наконец поддержал разговор Бумин, – Желтые Газели словно помешались на своих пузатых желтых машинках и… каруселях – смеясь, добавил он. – Когда я был у них в гостях месяц назад, меня по десяти раз покатали сперва на машинках, а потом столько же накружили меня на карусельках. Слов нет, это забавно, когда один раз. И приятно - такое внимание ко мне, и тому подобное. Но, когда я сошел с последней карусели, у меня уши закручивались винтом и возвращаясь домой я все никак не мог найти Солнышко, долго путал небо с землей и обнимался с каждой лужей, принимая отражение в ней за свой дом.
– А еще зайчиха Анта мне рассказывала, – добавил Рэги, – что сейчас они соединили свои машинки с карусельками, и вовсе сбреднили – не слезают с них все время, и с гостями, если не прокатят их десяток-другой кружков, и разговаривать не станут. Всё беспокоятся, не сгорели бы их карусели. Сеют панику и даже кому-то по телефону названивают по ночам, Анта говорит.
– Да уж, этот путь нам точно не подходит – держась за живот, еле слышно подытожила Вертелапочка, выхихикивая последние смешки.
«Нет, ну в самом деле!» думала она. «Такая беда на нас движется, а этим, видно, только и заботы – лишь бы меня рассмешить. А с другой стороны, может, так лучше всего? Когда идешь на скорую встречу с опасностью, смешливое настроение – самое правильное? Получается, так. Сейчас-то у меня настроение такое, как будто Тучка уже убралась восвояси и наводнение нам не угрожает. И даже стало совсем легко. И вроде ничего больше не боишься».
Вертелапочка оторвалась от своих размышлений и посмотрела на компанию. Ноки, Бумин и Рэги выглядели… довольными. «Ага», подумала она, «Значит, они это специально. Специально меня смешили, чтобы я перестала волноваться и, наконец, нашла правильный выход. Ну и хорошо».
Лапка и впрямь уже все поняла. И теперь точно знала, какой дорогой правильней будет направиться.
– Спасибо, господа – многозначительно сказала она зайцам, давая понять, что раскусила их замысел, оценила его в полной мере и теперь благодарна Бумину, Ноки и Рэги за то, что они помогли ей принять правильное решение.
14.
– Мы отправимся тропинкой, которой я часто пользуюсь. – говорила солнечным зайцам Вертелапочка. – Может быть, вы о ней и не знаете, потому, что ею я всегда ходила одна. Я назвала ее «Западно-Вертелапочный Проход». Он проведет нас мимо Мышиной «Мэ-норы», затем минует домик одной моей подружки и, наконец, через мокрющий водо-лаз выйдет прямо к западной оконечности нашего Леса – а именно оттуда мы и ждем Тучу. На весь путь уйдет не так уж много времени и мы должны успеть. Согласны?
Все поочередно выразили мнение, что они-то как раз согласны, но при этом вопросительно переглядывались друг с другом. И когда голоса господ зайцев были уже подсчитаны, ветерок вдруг обратил внимание, что его мнения как раз никто и не спросил.
Нет, он был не против, а наоборот, поддерживал идею девочки, но поскольку никому не был виден, то и в обсуждении участия не принимал. Это было бы обидно, если бы только он умел обижаться. Но этого ветерок не умел, поэтому, пообещав себе, что очень даже скоро обязательно обратит на себя внимание всей компании, он полетел вслед за всеми.
15.
Поначалу дорога шла по знакомым и известным местам. Нет-нет, да и ощутишь стук единохвостовых копыт где-нибудь неподалеку. Пройдешь еще чуточку, и услышишь разудалую музыку, которой Желтые Газели маскируют лязг своих каруселей.
Но вскоре компания свернула, теперь их вела действительно тропинка.
– Скоро уже должна показаться Мэ-Нора. – сказала Лапка, показывая рукой вперед.
Она давно приятельствовала с тамошней Мышью. Та была особой воспитанной и даже умела разговаривать на иностранном языке. Как-то раз Вертелапочка тихонько подкралась к домику Мыши и услышала как та бормочет непонятные слова – «Twas brilling, and the slithy toves*…» и так далее. Смысла Лапка не разобрала, но сочла это в порядке вещей, так как бабушка, творя заклинания, постоянно приборматывала примерно то же самое.
Если же вы хотите знать, что эти слова означали, то либо научитесь иностранному языку, как хозяйка Мэ-Норы в свое время, либо спросите у своей мамы.
Мышь была грустна почти все время, поскольку в Лесу все равно никто не понимал – о чем это она там, на своем иностранном? Даже её гордость, её прекрасную нору, которой она дала название «Мышиный Мэнор» (т.е. Мышиное Поместье), и ту обитатели Леса, исковеркав смысл и сократив гордое звучание – поскольку никто не знал слова «Мэнор» так, как теперь знаете его вы, – и ту все стали называть Мэ-Норой. Как бы мышиной и как бы норой, сокращенно. И звучало это в мышином сердце куда как менее величественно.
Мышь была грустна… всегда. Но только кроме тех моментов, когда наставала пора пить чай – тогда же она оживлялась и, прихлебывая из чашечки, с нежностью глядела на портрет, висевший у нее напротив столика. Портрет изображал несовременного мужчину, под портретом стояли две буквы – Л. К.**
Разумеется, Мышь звали Соней.
Вертелапочка дружила с Соней. С ней всегда было так приятно попить чаю с конфетами, которые солнечные зайцы таскали Лапке что ни день. В гости к Соне сами они не захаживали, так как Соня постоянно грустила, а те же Бумин с Ноки сами признавались, что не очень-то знают, как вести себя с такими невеселыми существами.
А Соня дружила с девочкой, потому что та была очень доброй и всегда старалась поддержать в Соне интерес к окружающим ее чудесам. Бывало, сиживали они за чаем, Вертелапочка рассказывала Мыши о том, что происходит вокруг, а Соня, в свою очередь учила девочку тому, как быть воспитанной и никого стараться не обидеть даже случайно. И кроме того, были у Сони представления о манерах – то есть, например, о том, как девочке следует держаться с незнакомыми. Как ей правильно накрывать на стол, как заваривать чай с молоком и так далее. Всем этим Соня с радостью делилась.
Впрочем, было в Соне и нечто, что весьма Вертелапочку забавляло. То есть, не только ее, с некоторых пор они часто вместе смеялись над этим.
Как-то раз Соня была особенно расстроена чем-то. Может, кто-нибудь в очередной раз назвал ее Поместье Мэ-Норой, а может и что-нибудь иное привело ее в уныние. Только впервые Соне пришло в голову, что необязательно сидеть здесь в Лесу всю жизнь, а можно ведь и куда-то переехать.
Вертелапочка в тот день немножко опоздала, но, влезла в Нору и извинившись, села за стол.
– Знаешь, дорогая моя, – обратилась Соня к девочке, – мне пришла в голову Мысль, и она мне все больше нравится! – Соня впервые за долгое время выглядела взволнованно-заинтересованной. – Эта Мысль: переехать отсюда.
Лапка подумала про себя, что напрасно она сегодня задержалась. Может быть, не приди она поздно, Соня не надумала бы покинуть Мышиный Мэнор и уехать из Леса. Но вслух она только сказала:
– И куда же, Соня, ты думаешь переехать?
– Да вот, Лапочка моя – мечтательно протянула Соня, – слышала я про такой город: Радомышль. Все теперь думаю, были бы там рады такой мыши, как я?
– Уверена, что были бы. – теперь уже в свою очередь грустно ответила Вертелапочка. Она буквально не знала что делать, как переубедить Соню не расставаться с ней. Но внезапно ее озарило – вот, вот что непременно стоит сказать!
– Хм, я вот слыхала про другой город: Перемышль. – Девочка почувствовала, как ее разбирает смех, – Не думаешь ли, Сонечка, что тебе стоит пере-направиться туда?
– Перемышль? – удивленно улыбнулась Соня, ей вдруг стало по-настоящему весело. – Вполне, вполне. Вот только не обеспокоит ли тебя, дорогуша, если вдруг выяснится, что он пере-населён?
– Ах, и в самом деле, может статься! – смеялась Лапка, – Но, думаю, такая Мышль, как ты, это с легкостью пере-несет!
Так они и упали друг на дружку, хохоча. И долго еще всякому любопытному, окажись он в тот момент перед окнами Сони, слышались бы фразочки, перемежающиеся смехом. Фразочки, типа: «Что-то пере-брали мы чаю…», а еще: «Посуду стоило бы пере-мыть!».
Соня с тех пор и не думает куда-нибудь уезжать.
16.
Подходя с друзьями к Поместью, Вертелапочка увидела, что Соня стоит возле калитки и явно собирается уходить. Вернее, – с испугом подумала наша героиня, – Соня, кажется, уже готова была уезжать. Нора была накрепко заперта, ставни на окнах опущены, а сама Соня, с двумя узлами в лапах и одним – на загривке, оглядывала свое жилище взглядом, Вертелапочке показавшимся прощальным. Неужели Соня хотела уехать не попрощавшись?
– Соня, привет! – притворившись бодрой сказала Лапка, хотя у самой уже кошки начинали скрести на душе. Ей не хотелось расплакаться перед друзьями – солнечными зайцами.
– Ты куда-то собираешься? Неужели все-таки переезжаешь? – с тревогой расспрашивала она.
– Ой, Вертелапочка, здравствуй, милая. – проскрипела Соня, пытаясь так ухватить свои пожитки, чтобы удобно было закрывать калитку. – Никуда не собираюсь переезжать. С чего это ты так решила?
Вертелапочка в ответ молча обвела взглядом сначала заколоченный Мэнор, затем вещи, которые Соня держала в руках, и наконец – ее саму. Затем добавила своей позе чуточку вопросительности и вновь подняла взгляд на Мышь.
– А, это… Ох, девочка, ты себе не представляешь, какие у меня сейчас хлопоты.
Соня выглядела запыханной, но отчего-то и довольной донельзя. Глаза ее светились. И хотя она очень любила поболтать с Вертелапочкой, но сейчас ей хотелось побыстрее окончить разговор и унестись по своим делам.
– Я уж не знаю почему да с чего вдруг – быстро заговорила Соня, – а только на Восточной стороне леса кому-то взяла да и понадобилась Мышь с хорошим образованием и знающая толк в Этикете.
– В этикетках? – удивленна переспросила Вертелапочка. Как и некоторые читатели, она не знала, что этикет – это когда учат, например, не говорить того, что хочется; не вести себя так, как хочется и не кушать таким манером, как тебе удобно и каким тебя создала природа – то есть, руками. Собственно, всему этому Соня Лапку как раз научила, только вот забыла сказать, что оно называется именно таким словом.
Соня все-таки была особой воспитанной и сделала вид, что не услышала этого Вертелапочкиного промаха.
– Меня попросили помочь. – сказала она. – Оказалось, что там, на Востоке, у одной из Мыше-мам есть Детка, совершенно непослушная. К этой Детке, которая, кстати сказать, уже не так и мала, приглашали кучу всяких воспитателей. Какую-то Тетю Лошадь приглашали; из Единохвостов, скорее всего – где же у нас другие лошади? И, не поверишь, даже Кошку позвали! Это Мышиному-то сыночку песенки петь! Ха-ха! Еле успели спасти «ребеночка».
И вот, представляешь, припомнили все же мне родство! – Соня уже вышла за ворота, и продолжала разговор на тропинке. – Я ведь почти такое же Мышиное, как и тамошние. Семейство-то одно, убеждали они меня. А я… А я взяла да и согласилась. Теперь вот иду на восток. Только ума не приложу, ну откуда им стало известно обо мне? – Соня прищурилась и с подозрением уставилась на Вертелапочку.
А та, конечно, имела представление – откуда. Надо же было помочь Соне и подружить ее со всеми в Лесу. Вот она и придумала, рассказать всем какая Соня замечательная, сколько всего знает и как могут кому-нибудь пригодится ее знания. Ведь знания, дорогие мои, нужны повсюду и остается лишь найти того, кому бы они пригодились, и тогда… О, тогда с вами захотят дружить все.
– Не знаю и понятия даже не имею, как это могло случиться! – поразительно честным голосом произнесла Вертелапочка. – Но это хорошо, что некоторое время тебя здесь не будет.
– Видишь ли, мои друзья… – покачав ведерком, в котором тихо сидели Ноки, Рэги и Бумин, продолжила девочка, – так вот, они сегодня принесли мне стр-рашное известие, о надвигающемся воздушно-капельном кошмаре. Это, сказали они, огромная злая Туча, которая идет на нас, и вот-вот затопит тут все. Я как раз иду с ними – посмотреть, можно ли будет как-то с ней справиться. А тропинка мимо твоего дома оказалась самой удобной и быстрой. Мне предстоит еще предупредить Злючку и протиснуться сквозь мокрющий водо-лаз, но мы успеем. Ты, кстати, Злючку-то давно видела? Как думаешь, дома она?
– Мы встречались неделю назад или около того. – ответила Соня, – И знаешь, эта дорогуша даже выглядела чуть-чуть менее насупленной, чем обычно. Может, послушалась моего совета и стала кушать поменьше супа? Хи-хи! Наверняка, она сейчас дома.
– А, ну и хорошо. Тогда мы побежали. А когда ты вернешься, может быть мы попьем у тебя чаю все втроем: ты, я и моя Злюченька. Да?
– Ой, ну конечно! Замечательная идея. Может быть, тогда я наконец растолкую вам, кто такой был этот Л.К. и вы, девочки, не станете хихикать над ним и спрашивать, почему это, дескать, у него такие смешные кудряшки и вообще, прическа как у девочки.
Соня замечталась было, но быстро опомнилась, обняла девочку, пожелала ей доброго пути, наскоро попрощалась и зашагала в сторону Восточной границы Леса.
А наши друзья продолжили свой путь на Запад.
17.
Злючкой звали подружку Вертелапочки.
Пока конец...
* «Воркалось, хливкие шорьки…» – Льюис Кэррол, «Алиса в стране чудес». (прим. авт.).
** Л. К. – Льюис Кэррол (прим. авт.).
© Дмитро Барзілович, жовтень 2011.
ID:
294951
Рубрика: Проза
дата надходження: 21.11.2011 21:19:21
© дата внесення змiн: 02.12.2011 01:52:23
автор: Дмитро Барзілович
Вкажіть причину вашої скарги
|
