Горел сентябрь увядшим танго жёлтых тел.
Я всё хромал, до ран открытых стерлись пятки -
подошва в жертву принесла себя брусчатке.
Разбили рюмку. Старый бражник* сиротел.
Бросался вечер потрохами на полынь,
я нашу землю кутал в рваные бушлаты.
На безымянном - только кольца от гранаты,
за дом - мерцание разбо́мбленных пустынь.
Чьего-то образа словесный эмбрион,
пришедший с времени, где Люди живы были,
возникший в дряблых облака́х копытной пыли,
сменил невинность чудотворных сверхикон.
С перчаток осень отмывала грязь и слизь,
смывала с памяти крушения останки.
Я расчленил костяк непройденной стремянки,
что отказался проложить дорогу ввысь.
*бражник - гуляка, пьяница (устар.)
