Глава 7. Красная саранча
Голос сверху, видимо, обладал некой магической силой, заставившей Скрепника, против своей воли, открыть глаза. То, что он увидел, не влезало ни в какие рамки здравого смысла и казалось очередной галлюцинацией воспаленного сознания. Сперва взгляд уткнулся в продольные, розовато-белые бороздки, за которыми топорщились густые ряды черных курчавых отростков, торчавших из плотной, в складках и в круговых линиях - материи, наощупь, напоминавшей кожу. Чтобы рассмотреть общую картину, Скрепнику пришлось вертеть головой и напрягать зрение, после чего, стиснутое со всех сторон, будто стальными тисками, его обездвиженное, тщедушное тельце подверглось серьезной панической атаке. Где-то внизу конвульсивно задергались ноги, лоб покрылся холодом, словно на нем выступал иней, а обе руки, безвольными плетями повисли по швам, крепко прижатые к парализованному страхом туловищу.
-Эй , долбо.б, а ну харе трепыхаться, все равно не выскользнешь, с.ка! – громовым раскатом опять донеслось сверху, так, что у Скрепника едва не лопнули барабанные перепонки. Все вокруг него сжалось еще сильнее, до костного хруста в ребрах и в шейных позвонках.
Окружающее пространство разворачивалось немыслимой сказочной небылью, где бороздки и линии проявились папиллярными узорами на пальцах-колоннах огромной руки, зажавшей Скрепника в своем душном и каменном кулаке. Целиком перекрыв солнце, а с ним изрядный кусок северного неба, над ним нависало смуглое и смутно знакомое лицо великана, при виде которого, реверсивная память, словно муляку с болотного дна, всколыхнула в Скрепнике древний школьный страх, а с ним и резкую, пронзающую нос, фантомную боль от давно зажившей раны. На пару метров выше, чем пятиэтажный дом в Басковом переулке, утюжа гигантскими стопами двор его детства и громоздко переступая на соседние улицы, по Ленинграду шел украинец Вакула, по прозвищу Хохол. Очень крепко, но так, чтобы преждевременно не раздавить, он держал в кулаке того самого заморыша, что едва не казнил котенка на пустыре, что поджег завернутое в газеты *** и хотел с друзьями устроить ему засаду.
Как Скрепник не пытался, но ослабить хватку исполинской руки Вакулы, никак не мог . Взирая вниз с высоты голубиного полета, он лишь бессильно скрипел зубами и периодически выкрикивал угрозы, пока не сорвал голос. Не обращая на лилипутскую суету никакого внимания, великан шагал вперед и энергично размахивал руками, как бы испытывая вестибулярный аппарат пленника правого кулака на прочность. В унисон бодрому уличному маршу, Вакула весело напевал старинную походную песню:
-Ой, на горі, та женці жнуть,
А попід горо-ою, Яром-долиною
Козаки йдуть!
Гей, долиною,
Гей, гей!
Широко-ою,
Козаки йдуть!
-Хватит, б.ядь, хватит руками махать ! – сиплым фальцетом голосил из кулака Скрепник. Его начинало мутить.
Пропев про запорожское войско, которое ведет вперед Дорошенко - Вакула прервал песню на Сагайдачном, опрометчиво променявшем жену на табак и трубку, и остановился. Чуть ослабляя хватку, великан приблизил к лицу кулак с перепуганным и притихшим карликом.
-Шо ты, чорт мелкий, узнаешь местность? – он плавно провел кулаком в воздухе : цэ ж тут ты , тварынку лэдвэ нэ пидпалыв?
Внизу и правда простирался тот самый злополучный пустырь, где однажды пересеклись дороги их давней вражды. Но сил, произнести хотя бы слово, у Скрепника не было , он лишь беззвучно прошамкал что-то в ответ. Ему хотелось только одного: поскорее развидеть смуглую, ненавистную рожу Хохла.
- Я тобі зараз, морда кацапська, розповім гарну казочку, - продолжал тот :ти, напевно, думаєшь, шо те слабке кошеня давно мертве? Мушу тебе розчарувати , дядьку, кошеня те одужало та перетворилося на дуже гарного мисливця на щурів. І зараз ти все це побачиш власними очима .- пообещал Вакула и громко, на весь пустырь позвал: А ну , киць-киць-киць-киць, я тобі гарного щура приніс! Киць-киць-киць! Киць-киць-киць!
-Зараз прибіжить, - уверенно проговорил Вакула, присаживаясь на корточки, разжимая кулак и выпуская съежившегося человечка на грешную землю.
- У тебя есть ровно минута, чтобы спрятаться. Так что беги куда подальше, заморыш,- поднимаясь в полный рост, с улыбкой напутствовал Скрепника исполин и добавил: а я тут постою, понаблюдаю, кто кого.
Обретя столь странную и фантасмагорическую свободу, Вова уходил нетвердой, шатающейся походкой прочь - на ватных ногах. Он пока что не понимал, какую угрозу несет ему какой-то там кот, а когда понял – тело само, подтянув скудные и далеко не олимпийские резервы, успешно минуя стадию «трусцой», перешло на бег, причем с места в галоп! Зверь стал виден издалека, ни много, ни мало, а метров за двести и, судя по такому расстоянию - то, что бежало на мягких, кошачьих лапах к пустырю, было, как и Вакула, пугающих размеров. Поэтому Скрепник и припустил в противоположную от саблезубого кота сторону, к ближайшим домам и подворотням, где память могла ориентироваться даже вслепую. Мимобегом, Вову остро кольнула мысль, что на улицах не было ни одного прохожего, впрочем, как и на дорогах, не видно было, ни автобусов, ни машин. Да что там людей или транспорта, даже небо висело над головой холодное и пустое, без всякого намека на птиц. Ленинград выглядел мертво, не городом на Неве, а его фальшивой, каменной декорацией.
«Не добегу, не успею…тварь меня сожрет»- успевая оглянуться и молниеносно определить, что расстояние сокращается с геометрической прогрессией, в отчаянии подумал Скрепник.
Он начинал задыхаться от бега и уже не мог держать ровный спасительный темп, ноги его заплетались. Как назло, вокруг не было ни одного укрытия и ситуация становилась патовой, тем более, учитывая рост и вес его серой, в черную полоску - кошачьей смерти, чьи габариты заметно превосходили любого из уссурийских тигров.
Он споткнулся о лежавшее на дороге массивное бревно и чуть не потерял равновесие, чувствуя , что бежать дальше уже не сможет, потому что силы были на исходе. Вова остановился и преодолевая тяжелую одышку, подхватил с земли довольно увесистую палку, рассчитывая отпугнуть ею зверя. Его не оставляла надежда на спасение, выдвинувшая версию о том, что поединок с монструозным котом, ничто иное, как финальный всплеск наблюдаемого Вовой кошмара, за которым будет долгожданное пробуждение в теплой и мягкой постели кремлевского бункера.
От хищника до Скрепника оставалось не больше двадцати метров, когда с неба стал доноситься, сначала далекий, но нарастающий с каждой секундой, монотонный гул. В одно мгновение, небо, словно заразившись ураганной оспой, покрылось мириадами черных точек, слепившихся в гигантское шумное облако, издающее угрожающий электрический рокот. На улице заметно потемнело.
Между тем, в три грациозных скачка кот-великан сократил дистанцию до минимума, оскалил острую пасть и готовясь к последнему, решающему прыжку, стал осторожно подкрадываться к вооруженному палкой человеку. Собираясь пустить в ход клыки и когти, кот таки совершил прыжок на свою двуногую добычу, однако, проявляя чудеса реакции, та успела отскочить назад. Тяжелая кошачья лапа, с растопыренными лезвиями когтей, прошла в десяти сантиметрах от лба Скрепника. Тот ответил резким контрвыпадом вперед, намереваясь хорошенько приложиться по наглой кошачьей морде дубинкой, но тоже промахнулся, воинственно рявкнул и досадливо сморщил лоб. В этот момент, отвлекая хищника от повторной атаки - сотни, если не тысячи, неизвестных официальной науке крылатых существ совершили, поистине, бандитский налет с воздуха, вцепившись колючими хитиновыми лапами в кошачью шерсть, словно боевые валькирии, норовя вонзить в животное свои острые, изогнутые жала на кончиках, похожих на скорпионьи, хвостов. Завороженный грациозным зрелищем столь тотальной и бескомпромиссной агрессии, Скрепник невольно залюбовался четкими, слаженными действиями своих внезапных союзников. Каждая из прилетевших на подмогу особей была красного цвета с ярко выраженным, бурым оттенком и размером с крупную летучую мышь. Кроме жал, существа обладали мощными жвалами, а их неумолимо прожорливые пасти, природа щедро засеяла мелкими, игольно острыми клыками. Яростно и утробно мяукая, кот-великан сучил лапами, кубарем катался по земле, пытаясь отбиться от нашествия кровожадного полчища, но на месте растерзанных в клочья врагов возникали все новые, продолжавшие с хладнокровной методичностью рвать, терзать и жалить страдающую плоть. Несметная воздушная орда с ног до головы облепила и Вакулу. Руки исполина не успевали стряхивать с себя шумные гроздья снующих по телу насекомых, топтать их ногами, мельницами рук сбивать прямо в полете. Скрепник торжествовал, наблюдая за неравной битвой со стороны, победно воздевая руки и воинственно грозя Хохлу кулаками. За считанные минуты его красно-бурое воинство разобралось с котом. Истекая кровью, тот хотел убежать, но не смог, завалился на бок и застыл невдалеке, на обочине дороги. Вскоре от его трупа остались лишь разбросанные тут и там клочки шерсти да начисто обглоданный скелет.
Гадая о природе происхождения таких чудесных, летающих киллеров, Скрепник пришел к выводу, что это новая, необычайно полезная разновидность саранчи. Он также отметил овальную, чуть вытянутую форму ее головы, с бугристым, золотистого цвета наростом хитина сверху, напоминавшим возложенный на чело венец. Часть особей (возможно, что самок) имела на головах по маленькому пучку черной шевелюры, с виду весьма похожей на ровные женские волосы. Было ли это нелепым казусом природы или все же скачком ее эволюции, непонятно, но тонкие ниточные пряди, вряд ли, служили саранче украшением, а скорее предназначались для чего-то другого, куда более важного.
Но самое удивительное, что причудливые лики насекомых были похожи на человеческие лица и ,одновременно, на глазастые конские морды, как если бы талант генетика и фантазия Сальватора Дали ударили по рукам и провели тайный научный эксперимент по скрещиванию видов, вооружив выведенный гибрид скорпионьим жалом.
Скрепник ждал, когда саранча повалит Вакулу, полагая, что это, наконец, освободит его от долгого сна. Как он уже не раз убедился - ни щипки, ни пощечины, ни даже ясная память о возложенной на него самой историей, высокой государственной функции - не помогали покинуть иллюзорные чертоги Морфея. Здесь работали совсем другие, неведомые ему законы. Вот и сейчас, колыхнулась и задрожала под ногами земля, а по небу, будто по водной глади от брошенного камня, один за другим, пошли круги. Вслед за за кругами, сверху раздался столь жуткий и объемный звук, что уши Скрепника едва не свернулись в две трубочки, как если бы к каждому из них вплотную приставили по большой южноафриканской вувузеле и стали непрерывно дудеть. Он заткнул уши пальцами и захватал ртом воздух, как выброшенный на берег сом. Вокруг происходило нечто непонятное, за одно мгновенное пошатнувшее в нем уверенность в победе саранчи над Вакулой. От ужасной небесной какофонии ее воинственная и, казалось бы, неистребимая красная туча стала терять плотность и редеть на глазах, на землю обильно посыпалась хитиновая шелуха. Единый крылатый строй смешался и одномоментно пришел в броуновское движение: саранча бешено заметалась в воздухе, сталкиваясь и нападая на соплеменников, ломая сородичам крылья, безжалостно вонзая жала в ближних, откусывая друг другу хвосты и головы.
Счищая с плеч и с груди останки насекомых, Вакула коснулся рукой лба, взглянул на испачканные кровью пальцы и тихо позвал : кыць, кыць, кыць, кыць, кыць, кыць…
Глава 8. Черный портал в настоящее
Ошеломленный зрелищем безумной битвы, а также странной гибелью примерно двух третей насекомого воинства, Скрепник стоял неподвижно, как статуя из серого камня, с предательски выступившей на лбу испариной. Надежда на то, чтобы скорее проснуться, обращалась в пугливое ожидание новой метаморфозы зловещего сновидения. Вместо освобождения, он увязал в нем все глубже и все крепче, как путник в болотной трясине.
Слыша, что Вакула снова зовет кота, Скрепник с злорадным беспокойством решил, что тот спятил и не поверил своим глазам, когда увидел огромного, возникшего из ниоткуда, полосатого зверя. Будто воскресший из небытия - кот-великан, как ни в чем не бывало, замурлыкал и потерся усатой мордой о ноги Хохла. Подобно корабельной мачте, над кошачьей спиной, бодрой вертикалью торчал хвост. Вакула нежно потрепал зверя по загривку, ласково провел ладонью по выгнутой спине, звучно поцеловал прямо в розовый нос.
- Шо ти, Мурчику, знову одне життя тобі стратили? Здається вже вшосте, чи всьоме, щось я з рахунку збився,- почесав затылок, обратился Хохол к коту, причем вполне серьезно, словно тот понимал человеческую речь.
Пользуясь этой лирической паузой, Скрепник захотел незаметно ретироваться. С огромным трудом он приподнял над вязкой землей чугунную ногу и сделал неловкий шаг в сторону густых зарослей орешника. Впрочем, даже такое осторожное полу-движение сразу же навострило кошачьи уши, так что уйти по-английски, было не суждено.
Кот отпрянул от Вакулы и неторопливо, на пружинистых лапах, стал подбираться к замеченной им охотничьей цели. По мере приближения смертельной опасности, Скрепник отчетливо видел, как расширяются кошачьи зрачки , как в желто-зеленых глазах хищника кругло сгущается тьма и ее живое, черное зеркало, готовится отразить его гибель.
Все проплывало перед взглядом Скрепника, как в режиме замедленной съемки. Предсмертный ужас наделил тело деревянным бесчувствием, а сон превратил асфальт в тягучий темносерый сироп, в котором по щиколотки увязали ноги . Дело не пахло, а уже остро воняло керосином, как часто любил говорить Владимир Спиридонович о разных, куда более мелких, чем та, в которой оказался его приемыш – неприятностях.
Через мгновение кот прыгнул на неспособного убегать Скрепника, который до последнего верил, что в такие моменты все спящие обычно просыпаются и с радостным облегчением понимают: смерть была понарошку.
Вера улетучилась вместе с увесистым ударом кошачьей лапы по правому плечу, отчего Скрепника отбросило метра на три, к заброшенной цветочной клумбе. Не давая жертве приземлиться - зверь, которого Вакула ласково назвал Мурчиком, принялся играть с ней, как с пойманной, полудохлой мышью: обеими лапами подбрасывать вверх и тут же ловить, подбрасывать и ловить, не торопясь пускать в ход когти, благодушно продлевая добыче жизнь. С каждым кульбитом Скрепник глухо вскрикивал, норовясь хоть как-то сгруппироваться в воздухе, дабы не расшибить себе голову. Впрочем, угрозе подвергалась не только голова, но и другие части тела, включая свисавшее с паха пахана всея РФ- «достоинство», похожее, то ли на мерцающий гриб-навозник, то ли на белесого крымского слизня, с едва заметным, зеленоватым оттенком. При каждом взлете, сморщенный имперский органчик смешно телепался в воздухе, словно уменьшительно-ласкательный суффикс к известному всему миру прозвищу Влад Владыча.
Играя мучительную роль мясной игрушки , он заметил, что впридачу ко всем злоключениям, куда-то пропала вся его одежда: темно-синий спортивный костюм с эмблемой спортивного общества «Динамо», черные сатиновые трусы, белая майка, наконец, кеды. Нагота тысячекратно усилила ощущение полной беззащитности. Грешным делом, Скрепник подумал, что во всем виноваты звуки из невидимых небесных труб, так некстати, разогнавшие саранчу, превратившие , казалось бы, неизбежный триумф в полное фиаско.
Хищные объятия стали более колючими, отчего рыхлое и уязвимое «ню» стало покрываться ссадинами и царапинами. Судя по всему, Мурчик уже приготовился к трапезе. Мысль о том, что его сейчас надкусят и станут жевать, как бутерброд с останкинской колбасой, заставила Скрепника конвульсивно задергаться всем телом в последней, отчаянной попытке освободиться. Коту такое явно не понравилось и он зло грызнул Влад Владыча за пятку
И тут, все кругом снова пришло в движение , за считанные секунды начиная меняться. Воздух зыбко задрожал, сделался сухим и жарким, как если бы где-то рядом, внезапно вспыхнул и забушевал мощный пожар. Кот издал хриплый, недоуменный рык и выпустил жертву из лап. Скрепник кубарем скатился на раскаленную , как противень, землю. Спину полоснуло огнем, кожа на руках покрылась пятнами ожогов и пошла волдырями, запахло поджаренной плотью. Скрепник судорожно перевернулся на живот и насколько мог, быстро пополз в сторону, подальше от дороги, где, обжигая лапы, метался кот-великан. На помощь к нему спешил Вакула.
Впереди, за дорогой, клубилась плотная дымовая завеса. Высохшую до состояния соломы, траву и кустарники , жадно пожирали длинные языки пламени. Через несколько мгновений огонь перекинулся на деревья, превращая липы и клены в пылающие оранжевые столбы.
Но, вопреки окружавшему его огненному пеклу, Скрепник испытывал непонятное , почти радостное, облегчение. Он вдруг осознал, что не только терпит, но и спокойно контролирует нестерпимую огненную муку и это спонтанное умение отключить болевой рефлекс было куда сильнее, чем у самого продвинутого, часами сидящего на раскаленных углях, индийского йога.
Среди дрожащего марева из огня и дыма, Скрепник медленно поднялся в полный рост и по новому ,словно со стороны, оглядел свое «огнеупорное» тело. Нагота его больше не смущала, мало того, у Скрепника появилась зудящая потребность сорвать лишнее: темную от копоти, с рубцами ожогов, сочащуюся кровью и лимфой, и лоскутами свисавшую с тела, кожу.
Он начал с головы: схватившись крючьями пальцев за изнанку щек, разорвал до ушей рот, становясь похожим на кошмарного Гуинплена, затем, двумя синхронными рывками лишил себя ушных раковин.
Обожженная кожа стягивалась легко, словно кожица с ошпаренного в кипятке помидора.
Вместе с ушами, Скрепник , от лба до подбородка, очистил от кожаного покрова анфас, обнажив жуткую маску из мяса и крови, с вытаращенными белками глазных яблок. Бросив под ноги то, что было его лицом, он подцепил ногтями и стянул с макушки скальп, обильно окропляя все вокруг себя алым и липким.
Без кожи на голове, ему задышалось гораздо легче и после минутной передышки, Скрепник вернулся к скорняжному ремеслу. Судя по четким и выверенным действиям, он или некто другой, подселившейся к Скрепнику , не в первый раз занимались подобным живодерством.
В унисон усердной и кропотливой работе, в воздухе все сильнее пахло сероводородом, а из дымовой завесы над пустырем, вдруг выросли и протянулись вверх сотни тонких чернильных щупалец, слившихся над освежеванной головой Влад Владыча в густое черное облачко. Оно едва заметно шевелилось и подрагивало, с медузьей плавностью вытягиваясь в овальную форму. Внутри черной воздушной массы слышался какой-то суетливый гудящий шум, будто что-то живое рвалось из нее наружу. Вскоре шум воплотился в отделившийся от облака рой черных точек, дружно устремившихся к земле, в ту сторону, где стоял Скрепник.
Освободившись от лишнего, облако встряхнулось, как живое, и стало быстро расширяться до внушительных размеров . Одновременно с этим, оно, с торжественной неторопливостью поднималось в небо, выравнивая свои края до геометрически выверенной формы черного круга. В его центре , как в бурном водовороте, начиналось круговое, обратное часовой стрелке движение.
-Ну наконец-то, Черное Солнце взошло…- подняв вверх влажное, обескоженное лицо, глухим и неприятным голосом произнес человек.
Густо, как липкую ленту, все его тело успела облепить серо-черно-зеленая туча мух(тех самых точек, вылетевших из облака), с той лишь разницей, что двукрылые попали не в коварную людскую западню, а прямиком в свой мясной мушиный рай, где были созданы все условия, как для сытной жизни, так и для непрерывного размножения.
Пожар уже стих, но превратил все вокруг в пространство золы и пепла, вместе с запахом гари, лениво разгоняемых ветром по пустырю. Здесь стало безлюдно и тихо, от Вакулы и кота – великана, и след простыл. Впрочем, Скрепнику сейчас было совсем не до них.
Объект, обозначенный человеком без кожи, как Черное Солнце, продолжал висеть в небе и к нему было приковано самое пристальное внимание выпученных, не моргающих глаз. В какой-то момент от черного круга опять отделилось нечто темное и это послужило для Освежеванного сигналом к действию. Он резко взмахнул красной рукой и ткнул окровавленным пальцем вверх. Как только его оскаленный, белозубый рот что-то забормотал, как с плеч, живота, груди - взметнулся рой мух и резвой эскадрильей взмыл в небо, куда указывал палец Повелителя. Тот, впрочем, и без своих бесчисленных разведчиков ,уже знал - кто и какого ранга, летит к нему навстречу.
«Долго же ты собирался, совсем нюх потерял, жучара навозный»-с раздражением подумал Освежеванный про визитера.
Химеры дружбы между ними давно развеялись и за пару последних столетий они куда больше вздорили друг с другом, нежели заключали выгодные, скрепленные человеческими смертями, военные союзы.
- Не верю своим фасеточным очам, кого я здесь вижу! ,- с фальшивым восторгом воскликнуло прилетевшее на пустырь существо. Размером оно было с большую африканскую гиену. Освежеванный плохо помнил, каким был первоначальный вид его гостя и не особо доверял древним легендам, наделявших того красотой Аполлона. Но даже если так и было, то время и энтропия проявили недюжинную фантазию, подведя нынешний образ Предводителя Саранчи к апогею уродства.
- Ой, кто бы там думал про уродство! На себя посмотри! Я все твои мысли насквозь вижу, ты разве не помнишь? Повелитель Мух, Пожиратель Гнилого Мяса и Душ, Покровитель Срамных Болезней и Содомии! Я все перечислил, или у тебя появились новые хобби? – Существо не на шутку разгневалось. Из глубокого провала орущего рта, во все стороны разлетались клейкие брызги слюны, обильно смешанной с пищеварительными соками, имевшими назойливый запах тухлых яиц и прокисшего молока. Даже когда существо смолкло, рот его оставался приоткрытым, возможно из-за массивной челюсти и отвисающей вниз нижней губы.
-Все сказал, злобный уродец ? Любитель войн, хранитель червивых яблок раздора…- заклацал зубами мушиный король, - а теперь сомкни свое слюнявое жвакало и послушай меня внимательно, а то, смотрю, ты совсем берега Стикса попутал…Или это вечность на твою лысую башку так давит? Я не знаю, может ты у смертных биполяру подхватил и помелом метешь направо и налево, как вавилонская бабка? Ты же прекрасно знаешь, дуралей старый , стоит мне исказить твое истинное имя, поменять местами или пропустить буквы , назвать тебя Дондава или Давадон или Вадонда, кое-что прошептать себе под нос…
-Ладно, ладно …- задвигало широким ртом существо и, примирительно сложив на хитиновой груди тонкие передние лапки, проворчало: только где бы ты сейчас был, мой всемогущий Суверенный Командор , не приди я к тебе на помощь?
- Давай немного прогуляемся, Аваддон, вон до той подворотни, подышим свежей серой, как говорится -предложил Суверенный Командор.
Тот, кто был назван именем Аваддон согласно кивнул. Его внешний вид был одновременно и грозным и несуразным: огромное, вытянутое горизонтально и покрытое хитиновой броней туловище саранчи, было увенчано почти человеческой головой, абсолютно лысой, с глубоко посаженными, бесцветными глазами, крупным слегка приплюснутым, грушевидным носом и острыми, торчащими по обе ее стороны ушами. Кожа на голове была насыщенно, красно-коричневого цвета, что ставило под сомнение какое бы то ни было родство существа с «homo sapiens». Следует отметить, что по бокам Предводителя Саранчи хитиновый покров имел ярко выраженный, зеркальный эффект, прекрасно отражающий пространство вокруг. Порывшись в древней памяти, Суверенный Командор вспомнил, что эта хитрая уловка была предназначена для быстрого восполнения популяции саранчи, которая, как известно, видя в зеркале свое отражение, начинает усиленно размножаться. Чтож, в этом смысле уродство Аваддона было предельно функциональным.
Отталкиваясь мощными задними лапами, существо медленно поползло вперед, стараясь держаться рядом с Суверенным Командором.
- Какие-то проблемы, Гранд-Мастер? Я вижу, что проблемы. Давно с неба так не трубило, давно…- проговорило существо.
Они прошли пустырь и свернули в пустой переулок мертвого города.
- Я тут одной важной букашке решил о далеком детстве напомнить, но видать, малость перестарался, - сказал Освежеванный – букашка сильно испугалась и нырнула туда, куда нырять не следовало. Поэтому и пришлось тебя звать, Авадоша, мы же с тобой одной войной мазаны, не так ли?
-Все так, все так, - согласился Предводитель Саранчи, чуть помолчал и спросил: и что? Что будем дальше делать?
-Надо букашку домой вернуть, в ее измерение, от нее сейчас многое зависит, будет нам голодно или сытно. Не знаю как ты, но я устал испытывать голод, Аваддон – произнесла красная маска и облизнулась, роняя на землю капли красноватой слюны.
-Букашку вернем, делов то! А насчет второго, то я согласен с тобой, Гранд Мастер! С голодом надо что-то решать,-негромко проронило существо.
-Букашку надо вернуть, но так, чтоб у нее от увиденного, кровоизлияние в мозг не случилось, - рассудил Суверенный Командор и объяснил : мне пришлось прибегнуть к крайним мерам и лишить букашку облика. Надеюсь, это поможет. Букашка еще послужит нам серой и ложью, вот увидишь!
Они вышли на гранитную набережную, созерцая тяжелую, будто смешанную с расплавленным свинцом, серую и неподвижную гладь реки.
-Короче ладно, попи.дели и будя. Садись, полетели, пока портал держит! -резко резюмировало существо , издавая сухое потрескивание и расправляя крылья.
Освежеванный уселся сверху, возложа руки на лысую макушку Предводителя Саранчи, при этом обильно пачкая ее сукровицей. Аваддон недовольно затрещал, но памятуя о магической перестановке букв своего имени, послушно вспорхнул с места .
Набирая скорость и высоту , они неслись к порталу Черного Солнца, за которым заканчивался крепкий и невыносимый сон Скрепника.
Глава 9. Театр теней
-Кушать, в нашей красной кастрюле на плите, я вчера гороховый суп сварила, разогрей, не поленись-наклоняясь к сонному Вове, прошептала Мария Ивановна.
После этих слов ее далекий образ стал быстро расплываться и таять, проступая черными пятнами, словно кто-то неведомый сжигал старую семейную фотографию. Тьма расползалась, опуская на ретро-сон свой плотный бархатный занавес. Скрепник приоткрыл глаза и пару минут с подозрением осматривал стены и потолок, словно опасаясь очередного подвоха. Но нет, кажется его путешествие в детство, все-таки закончилось.
Он чувствовал себя абсолютно разбитым, будто не спал, а всю ночь собирал тяжелые камни. Левая рука подрагивала от легкого тремора, в голове ворочались обрывки сна и навеянные им, думы о былом. Подушка под головой Скрепника была влажной от пота, как бы впитав все пережитые во сне страхи и неприятности - злое лицо грузинского отчима, укус крысы, сокрушительный удар по носу, следы отцовского ремня на заднице и многое прочее.
Но главное, что кошмар явил ему давнего школьного врага -хохла Вакулу, которого память Скрепника держала в своих глубоких подвалах, под семью замками забвения. Сейчас, возлежа в спальне кремлевского бункера, он невольно предался воспоминаниям о самом ненавистном персонаже своего детства.
Как выяснилось позже, Владимир Спиридонович, пришедший в квартиру Вакулы выяснять отношения – был послан отцом Хохла на три известные буквы, а когда, разогретый водочными парами попытался «быковать», то, тем же отцом был взят за шиворот и спущен с лестницы. Поэтому, Владимир Спиридонович взялся за ремень и вечером сорвал злость на сыне.
К удаче Скрепника, Хохол проучился в ленинградской школе совсем недолго, всего около полугода. Во время летних каникул его семья переехала в Львов, по причине перевода Вакулы-старшего на новую должность в местном управлении госбезопасности.
Впоследствии, пополнив собой строгие чекистские ряды и ведомый холодным чувством мести, Скрепник даже наводил справки о дальнейшей судьбе своего противника. Дело было в начале восьмидесятых, при суровом, но смертельно больном Андропове, когда КГБ получило карт-бланш на закручивание гаек, но начав за здравие – кончил за упокой, потому что на горизонте уже мелькала лысина с родимым, багрово сиреневым пятном , а вслед за ней и распад СССР. Касаемо Хохла, то информация из серой папки легла на сердце Скрепника целебным бальзамом.
Как выяснилось, капитан Андрей Вакула с 1979 служил в Афганистане, но , спустя три года его военная эпопея закончилась. Правда, вместо «погиб» в графе документа было обозначено «пропал без вести» , что заставило Скрепника озадачено нахмурить брови. Впрочем, прояснив обстоятельства при которых Хохол пропал (армейская колонна нарвалась на засаду моджахедов в районе Панджерского ущелья) он пришел к выводу, что того точно нет в живых. « И Спортлото-82 не посмотрит» -, с злорадной издевкой подумал тогда Скрепник.
Отходя от муторного и долгого сна, он потянулся за часами «Ракета», что бесшумно тикали на тумбочке из красного дерева, возле кровати. Вместе с головокружением, Скрепник ощущал полную потерю в часах и минутах –его кратковременная память пребывала в полной отключке, начисто стерев с себя весь вчерашний день.
Черный циферблат показал время -5:37 утра и день- 17 марта, из-за чего Скрепника постигло самое сильное в его жизни, чувство дежавю. Он ведь точно, точно знал, что последней датой на этих часах значилось 21 марта, на три дня позже той, что была указана сейчас. Какая -то чертовщина, ей-богу!
«Одно из двух,- рассудил он,- либо сломалась отечественная «Ракета», либо меня , каким-то образом, вернуло на три дня в прошлое.
В первое верилось куда больше (Кулибины канули в Лету, сплошь одни бракоделы) и чтобы удостовериться в поломке часов он включил прямую трансляцию канала «РТР». К удивлению Скрепника, в телевизоре также светились 17 марта и 5:38 утра по московскому времени и это значило, что версия о переносе во времени, при всей своей невозможности, более правдива.
«Но как так»? , -гадал он, смутно припоминая, что накануне довольно поздно заснул и проспал, в общей сложности, не больше четырех часов. Несмотря на это, увиденный сон показался ему бесконечным, охватывая почти четырехлетний период из далекого прошлого . Создавалось впечатление, что Скрепник, по чей-то неизвестной воле, проживал старое время заново, в мельчайших подробностях : изо дня в день и ночь за ночью, пока не проснулся.
В голове витали посторонние шумы и он еще около часа пролежал в постели, ожидая, пока все утихнет.
« Надо еще раз компьютерный томограф пройти»- решил он, мнительно вспоминая, что после подобных шумов, в середине нулевых, в его голове обнаружилась опухоль размером с грецкий орех.
Благодаря, предпринятым мерам лечения, включавшим в себя как нетрадиционный, так и передовой методы борьбы с онкологией, опухоль через полгода исчезла, тем не менее, положив начало странной болезни, в ближнем кругу кремлевских врачей, обозначенной , как «блуждающий рак». , Так, примерно, раз в три- пять лет, маленькая злокачественная дрянь возникала тут и сям во внутренних органах Скрепника, как бы путешествуя по верховному организму от горла к легким, переползая из печени в кишечник и ,временами, даже спускаясь в мошонку.
Все это причиняло видимые неудобства в движениях тела, жестикуляции рук и в дыхании, которое часто давало сбой. К счастью, симптомы «блуждающего рака» были надежно спрятаны под болеутоляющей блокадой и в эфир попадала лишь малая их толика: короткое сухое покашливание, постоянное ерзанье ногами под столом, неестественная поза в кресле, etc…
Рубашку и костюм он одевал сам, а вот повязать галстук, из-за онемевшей руки, было трудно, и Скрепник, нажатием красной кнорки, вызвал в спальню сотрудницу ФСО, безмолвную, высокую женщину в синей униформе.
В 7:03 он вышел из спальни и уселся в электрокар, за рулем которого, держа строгую, прямую осанку, ждал адъютант.
- Доброе утро, капитан – негромко поздоровался Скрепник и, на всякий случай, произвел контрольную сверку даты : Какое у нас сегодня число?
-Семнадцатое марта, Владыка Владыч,-с чеканной военной выправкой ответил Могилин, тем самым, возвращая часам «Ракета» знак качества.
«Может никакого двадцать первого марта и не было, примерещилось просто, бывает…»- успокаивал себя Скрепник, так и не вспомнив ни одного события, из якобы прожитого им ближайшего будущего.
До полудня он решил задержаться в своем рабочем, кремлевском кабинете: прослушать военные отчеты , вникнуть в общую обстановку, отдать кое-какие распоряжения.
Ровно в восемь утра, в главный государственный кабинет, вошла пара военных в темно-зеленой форме.
-Доброе утро, товарищи, присаживайтесь пожалуйста - приветствуя Тунгуса и следовавшего за ним начальника генштаба Герасимова, Скрепник указал рукой на дальние стулья, метрах в пятнадцати от себя.
Акустика в помещении была отличной, поэтому даже такая дистанция, отнюдь не мешала диалогу.
- Несмотря на сопротивление противника, наши войска продолжают уверенно и высокопрофессионально выполнять задачи специальной военной операции- , сквозь очки, зачитал с листа Тунгус, буравчиками маленьких глаз скользя по печатному тексту: под Вознесенском Николаевской области враг пытался идти в атаку, но был благополучно отброшен на исходные рубежи. На киевском направлении войска украинских нацистов оказывают самое серьезное сопротивление, несмотря на это, мы проводим операцию по окружению города, с дальнейшим выходом на его окраины.
Во время доклада главнокомандующего, лицо его зама приобрело свекольный оттенок. Начальник генштаба сидел истуканом, сложа на стол руки, немигающим, рыбьим взглядом глядя в сторону Скрепника.
-По уточненным данным, в результате удара, нанесенного нашей авиацией по зданию мариупольского драмтеатра, был уничтожен опорный командный пункт подразделения нацистов «Азов». Мы планомерно вгрызаемся в город, я уверен, что связанные с Мариуполем оперативно-военные задачи, в скором времени будут решены,- Тунгус закончил читать, аккуратно отодвинул бумажный листок и выжидательно посмотрел на кремлевского шефа.
-Все это хорошо – выдерживая пазу, резюмировал тот : но мне вот кажется, дорогие товарищи, что мы катастрофически не укладываемся в заявленные сроки операции. Что скажете по этому поводу, Василий Валерьевич ?- Скрепник сощурил взгляд и внимательно взглянул на Герасимова.
От неожиданности тот поперхнулся слюной и где-то с пол-минуты прокашливался, чем вызвал на лице Скрепника гримасу нетерпеливого раздражения.
-Гостомель, я так понимаю, мы не взяли и , вряд ли уже возьмем. О воздушном десанте речи вообще не идет. Буксуете, Василий Валерьевич, очень сильно буксуете. Вот и сейчас, совсем не к месту закашлялись. От вас , как от военного профессионала, я ожидал гораздо большего – глядя мимо начальника генштаба, проговорил Скрепник и принялся выравнивать стопку папок перед собой.
- Исправим, Влад Владыч, ситуацию, обязательно исправим – хрипло выдохнул Герасимов, приплетая к сложности ситуации коварство западных кураторов, оказывающих серьезную поддержку киевскому режиму.
- Идите работайте, вояки х.евы, - выслушав обоих, наконец отмахнулся рукой Скрепник, провожая глазами военных до тех пор, пока те, суетливо шаркая ногами, не скрылись за дверью.
Следующим, в кабинет юрко вскочил пресс-секретарь Пескарев. На своем привычном месте, под усами песочного света, уже висела подобострастная улыбка, а круглые, широко открытые глаза, выражали в отношении хозяина Кремля восторг и нежность.
-Привет, Дима, что там у нас по расписанию ?- спросил Скрепник, позволяя Пескарю усесться на шесть стульев ближе, чем военным.
- Да сегодня ничего особо серьезного, Влад Владыч, - распахнув черную папку бодро доложил Пескарев и добавив взгляду масленности, с хохотком произнес: не считая того, что Макрон опять хочет поговорить…- согласно реакции шефа на это сообщение, лицо пресс-секретаря готовилось то ли прыснуть в кулак, то ли сдерживать ироничную усмешку.
-Зае.ал он своими разговорами, ни грамма толку от них,- катая по столу ручку, признался Скрепник, но на разговор согласился, предварительно в семь вечера.
Пескарев что-то царапнул карандашом в блокноте и вновь воззрился преданными глазами на шефа.
-Ты от меня так просто не отстанешь ,- недовольным тоном, впрочем, без злобы, пробурчал тот : ну что там еще у тебя?
-Так это…Влад Владыч,- засуетился Пескарев и заглянул в папку – завтра ж у нас политический митинг и концерт в Лужниках. Восьмилетие со дня аннексии Крыма. Будет полный стадион бюджетников. Ваша речь уже готова, вот извольте взглянуть.
-Оставь на столе, потом гляну, -поморщился Скрепник.
Мысль о завтрашнем стадионе изрядно портила настроение. К необходимости выходить на публику он, в последнее время, относился как к тяжелой повинности и в этом смысле ковид с его изоляцией, случился весьма кстати.
Перед отбытием в резиденцию Ново-Огарево, Скрепник вызвал в кабинет и Секретаря Совета безопасности, генерала Трупышева – высокого и подтянутого, моложавого вида старика, на восьмом десятке лет, с узким, почти треугольным лицом, острым носом и цепким взглядом совы. Лоб у чиновника высшего ранга плавно переходил в лысину и казался от этого больше. Если считать, всегда гладко выбритое лицо и крупные уши - пустошь завоевала у головы Трупашева примерно две трети территории.
Высокий чиновник сел на четыре стула ближе, нежели Пескарев, что говорило о более высокой степени доверия Скрепника .
-Привет, Коля, как оно? Смотрю вид у тебя какой-то уставший, заспанный что ли – произнес Влад Владыч.
-Да ничего, пройдет. Пол ночи с документами работал – Трупашев изобразил сдержанную, едва заметную усмешку.
Учитывая одну на двоих Альма-матер, они общались как старые товарищи по службе, на чью долю выпало немало государственных забот, суровых испытаний и обоюдных секретов.
- Я , Володя, почему хотел с тобой встретиться, вопрос один нужно решить… -начал было Трупышев, но собеседник его резко перебил.
-Погоди, Николай, дойдем до твоего вопроса. Ты мой сначала реши,- с нажимом произнес Скрепник.
-Конечно, я тебя внимательно слушаю – узкие глазные щели Трупышева чуть приоткрылись, кожа на лбу стянулась в глубокие морщины.
- Завтра у нас большой митинг в Лужниках. Что на это скажещь?- поинтересовался Скрепник.
Трупашев утвердительно кивнул головой и уверенно ответил:
-Конечно, я знаю! Будут предприняты все меры безопасности, никаких проблем, Влад Владыч!
-Да нет, Николай Платоныч, проблема есть. И она в том, что я не горю желанием выступать на стадионе. От слова совсем. Однако, не выйти к народу тоже нельзя, не поймут. Скажут, дал слабину, спрятался. Ты понимаешь о чем я? – вздохнул Скрепник.
-Ну, в общих чертах…- медленно протянул Трупышев, стараясь угадать, что от него хочет главный.
-Соображай быстрей, Коля. На х.ра нам этот инструмент, если мы так редко им пользуемся? Вот завтра все и организуй, а то засиделись на казенных харчах, булки сильно расслабили. А не то нынче время ,Коля ,чтобы булки расслаблять, не то… -заключил Скрепник.
-Ты про театр теней, Володя ? – догадался Секретарь Совета безопасности невольно нахмурившись, понимая, что весь этот геморрой будет на нем .
-Именно, - подтвердил Влад Владыч и осведомился – сколько их там? Кажется, как было пять штук так и осталось?
-Да,да, все на месте - подтвердил Трупашев и машинально перечислил: Удмурт, Говорун, Банкетный, Дипломат, Кучма.
-М-даа, серьезная стая похожих товарищей… -покачал головой Скрепник и спросил –а тебе не кажется, Коля, что как-то дох.я дармоедов на одну мою голову? А вдруг внештатная ситуация, как тогда с Кучмой или еще раньше, как с тем уе.ком…как его…забыл…
-Синяк -тихо подсказал Трупашев.
-Точно, Синяк – вспомнил Скрепник и вернулся к своему вопросу: у нас часто в трех соснах путаются, а тут целых пять лже -Влад Владычей на одного настоящего. У тебя, Коля, там точно все под контролем? Никаких сюрпризов не будет, пока я в Сочи? - на ум вдруг пришло то, как в отчаянной и гибельной попытке спасти советскую империю от раскола, в Форосе взяли под арест Михаила Помеченного.
-Ну ты скажешь тоже, Володя. Сочи- это Сочи, Форос – это Форос -удивительным образом, Трупышев ясно прочитал мысль Скрепника и честно глядя старому товарищу в глаза , произнес: мы же с тобой в одной стране родились, в одно время, почти в один год. Жили , росли и учились в одном городе. Кто бы мог тогда подумать, что именно нам, простым питерским мальчишкам судьбу мира предстоит решать? Ладно ты у нас, в детстве мечтал стать разведчиком, а я , когда Гагарин в космос полетел, всем говорил, что тоже буду космонавтом, потом, помню, как полночи в подушку плакал из-за того, что американцы наших с Луной опередили! –на этих словах, острые глазки Трупышева сентиментально заблестели, он издал печальный вздох и высоким голосом подытожил :
- Ну и вот, хотел стать космонавтом, а стал советским инженером и только потом в Контору попал…
-Чего это тебя , Николай Платоныч, на лирику потянуло? – мягко прервал товарища Скрепник и вкрадчиво, с настороженной улыбкой добавил: к чему ты мне это рассказываешь? Я же всю твою биографию, как свои пять пальцев знаю, изучил…
Трупышев хмыкнул в кулак , пошевелил блеклыми бровями и перешел на доверительный шепот:
- Я это к тому говорю, Володя, что жизнь положу за то, чтоб с тебя ни один волосок не упал. Ты же сейчас тот самый гвоздь, на котором вся Россия великая держится! Как не пытались ее расшатать, заразить смутой, но ты ,Володь, все это выдержал, все ураганы и бури, что летели на наши головы, преодолел! Не дай бог, с тобой что-то случится, все же может рухнуть в одночасье. Поэтому, будь уверен, все копии под строгим круглосуточным контролем. Я за это , Влад Владыч, головой своей ручаюсь!
-Верю, Коля, верю! Знаю, что не подведешь ,но …- несмотря на убедительный и пылкий спич Трупышева, Скрепник не спешил отключать в себе «режим разведчика», - все же подумай над тем, как до трех человек штат сократить. В нашем случае , три -это куда надежнее, чем пять, согласен? И тебе , головной боли меньше будет! А то время такое, не поймешь кто крот и откуда утечка. Ты согласен?
- Хорошо, Володь, подумаю как все это оптимизировать, - сдержанно кивнул Трупышев, водрузил на нос очки для дальнозоркости и стал листать записную книжку.
- Вот и ладушки! – подытожил Скрепник и напоследок поинтересовался насчет завтрашней замены.
- Говорун лучше всех справится, его и готовят. Но если какой-то форс-мажор, что практически исключено, то Банкетный подстрахует – четко доложил Трупашев и следуя давнему протоколу, уточнил насчет операции сокрытия.
-Подготовьте мой бронепоезд, хочу в Сочи завтра поехать,- проговорил Скрепник, сдерживая зевок.
ID:
1017521
ТИП: Проза
СТИЛЬОВІ ЖАНРИ: Ліричний
ВИД ТВОРУ: Вірш
ТЕМАТИКА: Філософська лірика
дата надходження: 14.07.2024 08:42:55
© дата внесення змiн: 14.07.2024 08:50:34
автор: Маркус Виль
Вкажіть причину вашої скарги
|
