Художник приподнялся на постели.
Как смерть ни зла, но злей еще Микеле.
Он болен, и сильнее, чем болезнью…
И эту скорбь, что ходит вслед гульбе, —
Слабея, но противясь ослабленью,
Он отобьет, позируя себе.
Взгляд ищется, острее многословья.
Подсказан любопытством: вот каков я…
Он скорченный, он — бог пиров с ознобом,
И голова — в растрепанных листах.
Себя на тьме пятном он сделал желтым:
Насмешка — сверху, жалость — в уголках.
Он страшен ли? Он весел ли? Не знаю.
Но, глядя, другом быть ему желаю.
Затем, что из чудес одно живучих —
Известное, а будет умилять, —
Свет золотой, положенный на тучи:
Он может их, прощая, украшать.
10-11.10.2017
