Плетя корзину, сидя на крыльце
на стёганке, жевал "казбек" потухший.
Сидела рядом, в форменном плиссе
звоночком ржавым - я, боясь нарушить
не знаю что... - лозу, октябрь, молчание,
антоновку, томящуюся в чане.
И счастье розовело на лице.
Бескрайнее, как дом.
А край - всегда находится вне дома.
На нём стоишь, стоишь и - невесомость...
но мне ли знать, делящейся с крыльцом
бордовым ранцем, полным тишины,
годами и собой не совершенной.
И дедовские руки лишены
скрипеть лозой, сгибая постепенно
тупую боль, которую молчал,
латая виноградную беседку.
Молчал, что дом с крыльцом - всему начало.
Молчал и делал.
Остальное - редко.
И руки были - хлебосольно врозь.
Полны лозы, морщин и паутины,
срезая мысли, спутанные в грозди,
укладывая бережно в корзину...
! 
