XIX
Вот роскошные банки, в них золото мира живёт,
совершаются сделки, проводятся тайные встречи,
у парадного входа слепой, подаяния ждёт
и, как пыль, та, под сейфом в углу, он никем не замечен.
Вот витрины бутиков, тут как до́ма деньгам,
наряжённые в шелк и меха, говорящих о шике.
Он стоит и стоит, молчаливый, безликий
и такой отрешённый, равнодушный к вещам.
О, хоть ночью быть может закроется эта рука.
Ей судьбой уготована столь незавидная участь:
каждый день быть протянутой немо и вопиюще.
Дабы кто-то уведал насколько в страданьи жалка
и воспел её нечеловечью такую живучесть.
Да увидит —Поющий. Да услышит —Дающий.OSAlx2о24-1оЕжен Жак. Слепой нищийXIX
Irgendwo wohnt das Gold in der verwöhnenden Bank,
und mit Tausenden tut es vertraulich. Doch jener
Blinde, der Bettler, ist selbst dem kupfernen Zehner
in verlorener Ort, wie das staubige Eck unterm Schrank.
In den Geschäften entlang ist das Geld wie zuhause
und verkleidet sich scheinbar in Seide, Nelken und Pelz.
Er, der Schweigende, steht in der Atempause
alles des wach oder schlafend atmenden Gelds.
O wie mag sie sich schliessen bei Nacht, diese immer offene Hand.
Morgen holt sie das Schicksal wieder, und täglich
hält es sie hin: hell, elend, unendlich zerstörbar.
Dass doch einer, ein Schauender, endlich ihren langen Bestand
staunend begriffe und rÜhmte. Nur dem Aufsingenden säglich.
Nur dem Göttlichen hörbar.
Rainer Maria Rilke
