Дело оклеветанного, лишенного всех званий и должностей генерал-полковника, главнокомандующего сухопутными войсками Третьего Рейха барона Вернера фон Фрича далеко не единственное в ряду заказных «литературных мистификаций», вышедших с печатного станка секретных служб середины ХХ века. Однако настолько показательно для своего времени, что по таким «шрамам» и «родимым пятнам» можно изучать физиономию эпохи. Вот ее особые приметы.
Карьеризм, кулуарные интриги, восхождение на пирамиду власти по трупам, видимо, существовали всегда, они если и истребимы, то только вместе с самой властью. Казалось бы, сколько насчитывает история государства и права, столько же должен поддерживаться и спрос на грамотных и бесстрашных людей, способных вести за собой армию и побеждать. Однако история первой половины прошлого столетия наглядно показывает: как в Советском Союзе, чья армия к началу Второй мировой оказалась практически обезглавленной руками самой власти внутри страны, так и в Германии свойство быть «длинноногим и политически грамотным» котировалось выше, а потому закономерно вписалось в механизм «естественного отбора» в эшелонах власти.
После смещения с поста военного министра и главнокомандующего вооруженными силами Германии Бломберга, который был технично убран с дороги давно метившим на эту должность Герингом, наиболее достойной кандидатурой на нее оказался старый и всеми уважаемый офицер, завоевавший это признание своей многолетней и безупречной службой во славу родины, – барон фон Фрич. Геринг этого допустить не мог, но Фрич был чист. В таких случаях надо что-то придумать. На Бломберга тоже ничего не было, но его удалось скомпрометировать: по всей видимости, досье на жену военного министра было собрано рехсмаршалом еще до свадьбы, на которую он же Бломберга и благословил, после чего фраза «в связях, порочащих… не замечен» в деле министра обороны выглядела более чем сомнительно. Фактически Бломберг был пойман на приманку в лице женщины.
Но с Фричем так нельзя, на того компромат не действовал. Фрич не стеснялся во всеуслышание высказываться против нацизма и эсесовцев. Гитлер об этом знал, но закрывал глаза: таких специалистов и пламенных патриотов, как барон, еще поискать.
Пожалуй, как никто другой, Геринг умел в каждой ситуации находить и использовать плюсы: у него оказался влиятельный союзник – сам глава СС рехсфюрер Гиммлер, которому не могли нравиться высказывания Фрича и который мог задействовать свою секретную службу, дабы – с чем черт не шутит! – найти «порочные связи» и у Вернера фон Фрича, даже если их нет! Зря, что ли, Геринг в свое время передал Гиммлеру свое детище – гестапо, тайную военную полицию?
У них получилось! Особенно хорошо поработал Рейнхард Гейдрих, шеф службы безопасности (СД). Дело вышло настолько грязным, что отмыться после его оглашения будет уже невозможно, даже если потом откроется, что оно сфабриковано. Вслед за досье на супругу Бломберга на стол Гитлеру легла папка с, казалось, неоспоримыми доказательствами против Фрича, а самому генералу предъявлено обвинение в преступлении по ст. 175 Криминального кодекса: склонение к… гомосексуализму. В качестве главного (и единственного!) свидетеля фигурировал неоднократно судимый Ганс Шмидт, который утверждал, что на протяжении нескольких лет шантажировал барона и получал от него деньги в обмен на молчание.
Когда документ был зачитан Гитлеру, даже присутствовавший при этом адъютант фюрера Хоссбах и тот не выдержал и в нарушение всех правил секретности примчался к Фричу.
Получив от барона убедительные заверения в лживости предъявленных обвинений, Хоссбах на свой страх и риск предложил помощь и решился лично ходатайствовать за барона перед Гитлером.
Выслушав, Гитлер согласился пригласить Фрича для личной беседы, но на аудиенцию пригласил и Гиммлера, и Геринга.
Старого офицера, по представлениям которого честь и благородство должны быть неотделимы от носимого мундира, ждала параша на голову, вылитая руками людей в мундирах с самыми высокими знаками отличия. После того как Гиммлер завел через потайную дверь «главного свидетеля», который, указывая пальцем на него, барона, стал юродствовать, вереща, что именно этот человек годами откупался от правды деньгами, боясь быть скомпрометированным… после такого удара старый барон не мог оправиться. Он даже не сказал ничего. Ему в лицо брызгало слюной кунсткамерное существо дегенеративного вида, к которому противно не то что прикасаться, но даже осознавать, что дышишь с ним одним воздухом, и его наглая ложь видится первым лицам государства убедительнее его, барона, многолетнего подвига служения своей родине. И это в присутствии главы государства, не побрезгавшего такой грязью! Фактически ему дали понять, что в политике ему не место, и показали почему.
А Гитлеру как раз нужна была моральная победа над идейной оппозицией в вооруженных силах – этими гордыми аристократами, не признававшими всю мощь национальной идеи, сполна открывшуюся лишь его, фюрера, гению. Так что требование немедленного суда чести, которое высказал Фрич, он отверг и отправил старика в бессрочный отпуск, сиречь уволил.
Но уголовное дело, будучи открыто, требовало расследования, в ходе которого выяснилось следующее. Слежка за гомосексуалистами с последующим шантажом как формой заработка была, так сказать, бизнесом урода Ганса Шмидта, который не вылезал из тюрем с юношеского возраста. И он действительно шантажировал г-на Фрича, замеченного им в подворотне близ вокзала во время близких отношений с известным преступником Баварцем Джо. Только это был не наш барон фон Фрич, а… просто его однофамилец.
Что сказать… Это и есть почерк спецслужб, мало отличающийся, несмотря на страны и эпохи, начиная, наверное, с Древнего Рима, а возможно, и ранее. Вот так убираются инакомыслящие. Именно так эпоха избавляется от видных фигур, не поспевающих со своими рудиментарными благородными идеалами за экспрессом времени.
Можно сказать: козел отпущения, – а можно: агнец закланный, – зависит от угла зрения. Но история поучительная – куда уж более!
Восстановившись в рядах армии, лишенный всех регалий солдат фон Фрич с радостью бросился в бой, и уже в 1939 г. стал почётным шефом 12-го артиллерийского полка 12-й пехотной дивизии. Именно она вторглась в Польшу, где 22 сентября Вернер фон Фрич стал единственным погибшим офицером. Момент смерти современники пересказывают по-разному: Манштейн убежден, что Фрич, переживавший трагический внутренний конфликт между незыблемыми для него идеалами службе родине и презрением к нацизму, сам искал свою пулю. Кейтель же увидел в гибели барона лишь роковую случайность. Наибольшего доверия, видимо, заслуживает свидетельство адъютанта Фрича лейтенанта Розенхагена: «…господин генерал получил огнестрельное ранение в левое бедро, пуля разорвала артерию. Он тут же упал. Прежде чем я снял его подтяжки, господин генерал сказал: «Оставьте меня», – потерял сознание и скончался. Только одна минута прошла между ранением и смертью».
В Берлине на кладбище Инвалидов есть надгробие со словами из Откровения Иоанна Богослова: «Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни». Это могила опального генерала, офицера по призванию, человека чести Вернера фон Фрича. Его именем названы военные объекты в Германии, а 177-й артиллерийский батальон носит на своих самоходных машинах букву «F» – инициал Фрича.
ID:
557303
Рубрика: Інше
дата надходження: 04.02.2015 23:53:02
© дата внесення змiн: 04.02.2015 23:53:02
автор: Богдан Ант
Вкажіть причину вашої скарги
|
Дякую, дуже приємно 
