Развалины Империи не так уж и страшны,
как кажется смотрящему - снаружи,
мой друг, мешает чувство запоздалое вины,
или какая-нибудь мысль еще похуже.
Нет, я не то, что хвастаюсь, но, ты меня прости,
по новостям уже дают другую сводку,
и в нашем гастрономе на углу после шести
уже не купишь больше ряженую водку.
Вот только туалеты также грязны и душны;
у женщин все такой же хищный взгляд волчицы,
и ежели тебе, мой друг, они еще нужны,
то есть чему у них нам вместе поучиться.
А дети что? Ну, знаешь сам, они ведь как цветы,
растут себе, и, слава Богу, что не хуже.
Я так же, как и ты, устал от этой суеты,
которая внутри не меньше, чем снаружи.
Со школы, помнишь, пара есть проверенных друзей,
но их-то я как раз не очень часто вижу,
здесь надобно иметь характер как-то поборзей,
чтоб рыбную занять зане по жизни сижу.
Все тот же грязный цвет в твоем подъезде у перил,
у мамы также на окне растет алоэ,
а «бывшей» что-то муж на день рожденья подарил,
но мне, ты понимаешь, по хую чужое.
Ну что сказать тебе еще: вот сделали ремонт,
сосед построил в ближнем пригороде дачу,
и пусть не смог я в этой жизни выбиться в beau monde,
но мелочь с водки я не буду брать на сдачу.
Здесь нет уже химических, да и других тревог,
не носим мы в кармане брюк противогазы,
но, тем не менее, я почему-то занемог,
и задыхаюсь от совсем другой заразы.
И если взять без этих всех натянутых «уже»,
здесь мало что, на самом деле, изменилось -
я все такой же лишний в этом вечном дележе,
и на развалинах - пугающая гнилость.
